Третий лишний
Шрифт:
– Сейчас спи. Я позову доктора. Если тебе что-то потребуется, придет Эмма. Кроме нее никто не придет. Такие сплетни в доме не удержись.
– он покинул комнату, плотно притворив дверь.
Ханна сидела на своей кровати в дранных лохмотьях, едва прикрывавших тело. Лицо саднило, сидеть было больно, но больше всего болело сердце. Случилось то, что могло случиться любой момент, и чего она так опасалась. Забившись в угол, она ожидала возвращения мистера Гриндла, ее сердце от страха бешено билось. Когда она вошел, Ханна расплакалась.
Мужчина молча стоял у двери. Ханна не поднимала глаз,
Айзек вздохнул и сел на кровать, рядом с ней. Рассматривая ее опухшие губы и заплаканные глаза, ему стало ее жаль. Он протянуть к ней руку и она прильнула к нему.
– Прости меня! Прости...!
– ее голос сорвался. Айзек молчал и гладил ее по голове.
– Это все равно должно было случиться рано или поздно.
– Я не могла... не могла по-другому. Я...
– она сильно всхлипывала, между словами.
– Я... я люблю тебя.
– наконец, с трудом произнесла она.
– Я знаю.
– шепотом ответил он, продолжая нежно гладить ее по затылку. Ханна вздрогнула и замерла. Они долго сидели в тишине, прижавшись друг к другу, пока Айзек не отправил ее на кухню, за чем-нибудь съестным.
– Покажись, чтобы слухи не пошли. Скажи, что Кэтрин нездоровится и она будет обедать в своей комнате. Если спросят, почему так выглядишь, ответишь, что я был раздражен и довел тебя до слез.
– объяснял он, помогая ей переодеться в другое платье.
– Я буду тут, если прозвучит звонок, скажу. Если будут допытываться, скажи что у нее приступ истерии и она упала в обморок. Теперь из-за слабости одна не может подняться.
По дороге на кухню, Ханна пригладила волосы рукой.
Открыв дверь на кухню, ее оглушили громкие голоса Марджори и Мэри, которые как всегда, препирались, но стоило ей войти, как экономка переключилась на нее.
– О, кто соизволил появиться!
– раздраженно пробрюзжала экономка, оглядывая ее с ног до головы.
– Все лентяйничаешь?
Ханна сцепила зубы и не отвечала.
– Чего молчишь, сказать в оправдание нечего? А чего зареванная? Опять досталось?
– Досталось.
– коротко ответила служанка, не вдаваясь в подробности.
– И поделом.
– зло рассмеялась Мэри.
– Чего пришла? Не заработала ты кусок свой.
– Не мне, а миссис Гриндл. Ей нездоровится. Она будет обедать в своей комнате.
– Что серьезное?
– оживились женщины.
– Приступ истерии, из-за него она потеряла сознание.
– Да ты что?
– хором воскликнули удивленные женщины.
– Давно истерий-то у нее не было.
– заметила Марта, сидящая за столом и чистящая куски тыквы.
– Ты за языком-то следи. Хозяйку она тут обсуждает.
– сурово ответила экономка, которая всегда, как верная собака, бросалась на защиту хозяйки.
– Молчу, молчу.
– устранилась Марта, покосившись на Марджори.
Получив большой кусок сладкого пирога и ароматного какао, Ханна отнесла его в свою комнату, где ее ожидал Айзек.
Обедая, они договаривались, что отвечать Кэтрин, если она будет задавать вопросы и как с ней себя вести. Договорившись, Айзек отправил ее вниз, чтобы она была на виду, а сам отправился навестить супругу. Войдя в спальню, он услышал
Позже пришел доктор Сэмвел и осмотрев миссис Гриндл рекомендовал ей покой и успокоительное.
Ее вызова Ханна так и не дождалсь. Решив, что потрясенная Кэтрин крепко спит, Айзек решил не тревожить ее до утра, пока она не придет более-менее в себя.
Когда следующим утром он зашел навестить ее, миссис Гриндл уже была холодной.
Глава 20
После смерти миссис Гриндл привычное течение жизни нарушилось. В одно мгновение все, кто жил и работал в доме, почувствовали, что скоро все изменится. Сидя на кухне, Марджори и Марта тайком гадали, чем для них все это обернется. Большая Мэри и Ханна переживали свои страхи по одиночке, зато они впервые перестали ссориться.
Большая Мэри слегла из-за расстройства. В этом доме отныне она ничего не значила. Ее заступница Кэтрин ушла, и теперь она была стала ненужной больной старухой, которая вряд ли сможет снова устроиться на такое же хорошее место. Мистер Гриндл удивил всех, разрешив экономке на время болезни остаться в доме и вызвав ей врача, который участливо осмотрев, предложил успокоительные капли и леченую мазь от артрита. Позже, когда экономке немного полегчало, Айзек провел с ней беседу, в которой рассказал о намерении написать ей замечательные рекомендации, выплатить сумму в несколько раз большую, чем она заработала, и помочь найти новое рабочее место. Большая Мэри была ошарашена подобной заботой и, не сдержав слез, начала выражать свою благодарность.
Марджори и Марте он так же пообещал выплатить вознаграждение за честный труд и дать хорошие рекомендации. Свое решение отпустить всю прислугу, Айзек объяснил тем, что ужасно тяжело переживает утрату горячо любимой супруги, и ему просто невыносимо оставаться в этом осиротевшем доме, где каждая мелочь, любая вещь заставляет сердце чаще биться и вгоняет в отчаяние и тоску.
Никто не знал и даже предположить не мог, что первые недели после внезапной кончины Кэтрин, мистер Гриндл и Ханна не находили себе места из-за страха и опасности, нависшей над ними. Они опасались каждого стука в дверь. Им казалось, что еще немного, одно лишнее сказанное слово, порочная связь раскроется, и их обвинят в преднамеренном убийстве.
Детектив Инфрилд - толстый флегматичный мужчина, с аккуратными усами и цепким взглядом, поначалу наведывался к мистеру Гриндлу каждый день, задавал множество каверзных вопросов служанкам, расспрашивал знакомых об отношениях супругов и во всем искал подвох. Однако, не найдя ничего подозрительного, вынужден был отступить, хотя сомнения у него остались. Айзеку повезло, что он в тот вечер догадался вызвать доктора, потому что именно свидетельства мистера Бромеля о том, что миссис Гриндл была в уме и невредима, но в сильной истерии, оказало самое решающее значение. Все решили, что она, мучаясь от бессонницы, по неосторожности выпила слишком много успокоительного.