Третий (не) лишний
Шрифт:
– Сколько?
Когда я озвучила сумму, они хором присвистнули.
– Ты там что-то про порнороман говорила? – напомнил Антон.
– Да, соточка у меня есть, - кивнула я.
– Если остальное поделим на троих…
– В принципе, терпимо, - вздохнул Денис. – Думаю, оно того стоит. Что-то не хочется, чтобы вокруг дайверы терлись. «Ой, а что там, на том острове, давайте сплаваем посмотрим».
– Хорошо, я оставляю заявку. Он на январь, похоже, свободен. В течение суток должен в скайп стукнуть менеджер и обговорить детали. Давайте, выметайтесь.
–
– Хотите посмотреть, как я брею подмышки? Идите лучше пирог разогрейте и вино откройте.
Менеджер постучался, когда мы сидели на кухне, отщипывали по кусочку от пирога и запивали его какой-то абхазской кислятиной. Поскольку в Малайзии в это время был второй час ночи, я предположила, что это посредник, обитающий в другой части света. По-английски он говорил с сильным акцентом. Я понадеялась, что его не слишком смутил мой вид в полотенце.
Мы обсудили множество нюансов, и он заверил меня, что подробные инструкции я получу письмом после регистрации на сайте отеля и предоплаты за первые трое суток.
– Давайте уточним, миз, - попросил он напоследок. – Сколько человек будет жить в доме?
– Трое.
– Сколько нужно спальных помещений?
– Три, - подумав пару секунд, ответила я. – Одно побольше и два поменьше.
– А кроватей?
– Две односпальные и одна… очень большая.
– Понимаю, - ответил он почему-то шепотом. – Предоплату надо внести в течение суток. Всего доброго.
– Ну вот, - сказала я, отложив телефон и подтащив к себе тарелку, на которой, пока я разговаривала, почти ничего не осталось. – У вас еще есть сутки, чтобы передумать.
– С какой стати? – возмутился Денис.
– Ну тогда завтра отправляйтесь по домам собираться. Нас будут ждать шестого, значит, билеты буду брать на послезавтра. Думаю, одного дня вам хватит. Пересадка в Катаре, пятнадцать часов в пути до Куала-Лумпура. Жопа, конечно, товарищи, но иначе никак. Это оптимальный вариант, другие хуже. Там еще на местном самолете час, а потом уже конкретно на остров. Да, и не забудьте мне деньги на карту скинуть. Можно прямо сейчас.
– Стой, а визы? – спохватился Антон.
– На месяц не надо, только загран, чтобы с запасом на полгода действующий.
– Янка, ты просто чума, - покачал головой Денис.
– Учитесь, папуасы, - хмыкнула я снисходительно.
– Может, лучше чему-нибудь другому поучимся? – он зацепил мою ногу под столом так, что полотенце опасно развернулось.
– А вы чего-то еще не умеете?
Это уже была игра, в которую я раньше играла с каждым по отдельности, а теперь вот с обоими сразу. Улыбка – я ее не видела, разумеется, даже не предполагала, как это выглядит, но чувствовала. Особая. Глазами и краешками подрагивающих губ. Дразнящая. Говорящая: «Да ты не представляешь… вы не представляете, что сейчас будет. Самый развратный разврат». Как радар: запрос – ответ, свой – чужой. Как это было в самый первый раз, на кастинге. Когда из пятерых, на кого я так смотрела, ответ «свой» пришел только от них двоих. Хотя мне тогда и одного
Правда, сейчас они не смогли удержаться от того, чтобы не покоситься ревниво друг на друга, потому что улыбка эта, похожая на стартовый флажок, предназначалась обоим сразу. Ну так вы сами этого хотели, нет?
В спальню они меня несли, как военную добычу – за руки и за ноги. Полотенце потерялось где-то по дороге. И теперь я уже улыбалась совсем по-другому. Как Чеширский кот. Улыбка есть, а больше ничего. Потому что все остальное уже растворялось в их жадных ласках.
Едрить твою, надо было соглашаться на горы. Альпы какие-нибудь. Туда тоже лететь, но хоть не так долго. Был бы один – набухался бы в хлам и проспал всю дорогу. Сутки без малого в воздухе.
Мне три года было, когда мы с матерью чуть не разбились. У самолета загорелся двигатель, но удалось посадить. Я, конечно, ничего не знал, потом она уже рассказала. Но крики в самолете хорошо запомнил. И как резко самолет пошел вниз. С тех пор боюсь летать панически.
А вот Янке – хоть бы хны. Веселая, глаза блестят. Хотелось бы знать, о чем она думает. Мне все время хотелось это знать. И каждый раз себя одергивал: зачем? Вряд ли понравится. Особенно когда взглядом между нами бродит. Как будто сравнивает.
Почему-то мне казалось, будто все, кто видят нас втроем, сразу понимают, что между нами. И от этого словно шерсть щеткой на загривке у пса: а вам какое дело?! Хотя, скорее всего, никому никакого. Как в мультфильме: «Боже мой, да всем насрать!» По крайней мере, пока не целуемся на улице.
Да, с поцелуями такого рода сначала было не по себе, но потом пробило. Хотя все равно каждый раз передергивало, когда сталкивались с ним губами и языками. Особенно в процессе… перевода. Это у Янки такая шуточка пробежала, незамысловатая. Вроде как она лингвист-переводчик, а мы вдвоем… ну ясно какие лингвисты… переводчики. С какого на какой язык.
Так, а вот об этом думать не стоит. Во избежание неловкости. Или, может, как раз стоит? Когда взлетать будем – чтобы отвлечься? Лучше уж об оральном сексе, чем о том, что самолет запросто может разбиться ко всем херам.
Сначала мы думали усадить Янку в середину, но она закапризничала, как маленькая:
– Хочу к окошку!
Мы с ним посмотрели друг на друга: кто рядом с ней. Я – нет, я. Ну тоже детский сад, конечно.
– Бросьте монетку, - хихикнула она.
– Ян, да задрала ты уже со своими монетками! – вскинулся он.
– Тихо! – Янка взяла меня за руку и усадила рядом с собой. – В Хамаде поменяетесь.
Это означало: кто будет возникать, останется без сладкого. Чем дальше, тем больше она забирала власть в свои руки. Во всем, не только в постели. Любые попытки бунта моментально пресекались. Разумеется, у нее в руках был старший козырь. Нет, даже не козырь, а джокер. И не в руках, а… ну, неважно, где. Если так пойдет дальше, на острове мы будем готовить, мыть посуду, стирать, а она – лежать кверху пузом в гамаке и командовать.