Третья печать

Кузнецова Юлия Никитична

– А та девчонка?

– Девочка росла, становясь красивой девушкой, которая всё делала наравне с нами, мужчинами. Порой мы поражались, как её хрупкое тело выдерживает все нагрузки, лишения и тягости. Я довольно часто наблюдал за ней. Знаешь, – продолжил он, – она всех считала своими братьями, но при этом никому особо не доверяла, держась особняком среди нас, была всегда немногословна, говорила по делу. Хотя её никто не винил: одна девушка среди пары дюжин мужчин.

– Мне кажется, – сказала Залира, – она не хотела ни с кем сближаться, боясь снова потерять близких и дорогих ей людей.

– Не всё так просто, – ответил он. – Мы все стали для неё семьёй,

и за каждого она была готова отдать жизнь, как и мы за неё. Но было сложно. Нам, мужчинам, казалось, что она теряет с нами какие-то эмоции, глушит человеческие чувства, по причинам, ведомым и известным только ей. Мы боялись, что она застрянет в этом коконе напускного безразличия. Со временем мне удалость стать для неё товарищем по оружию, особенно через несколько лет, когда началось противостояние Религистов и Отрекшихся. Я всегда был готов прикрыть спину той девчонки и сражаться с ней плечом к плечу. Мне очень хотелось, чтобы она прониклась ко мне теми же тёплыми чувствами, что и я к ней. Когда Религисты впервые напали на нас, я спас её, приняв удар на себя, закрыв от нескольких пар кинутых в неё клинков. Не представляю, чтобы было, если б я так не сделал. Не хотел, чтобы пострадала она, уж лучше я. Но и я не рассчитал свои силы. Я смог отбить пару клинков, но несколько всё же угодили мне в грудь. Моя рана была серьёзной, сильная потеря крови, поэтому я быстро стал терять сознание. Та девчонка, подскочив ко мне, предотвратила моё падение и вытащила из кучи сражающихся Альфареан, отволокла в сторону. Не знаю, сколько я был в отключке, но, открыв глаза, я увидел, что она не так далеко от меня. Она продолжала биться за свою и уже мою жизнь. Куча трупов и раненых, море крови, смешавшейся с грязью и песком, и девчонка, которая продолжает бороться и сражаться, несмотря на усталость, несмотря на десяток кровоточащих ран на своём теле – чем не идеальная картина войны, которая поражает своей неправильностью и нелепостью существования. Наверное, я – воин на каком-то генетическом уровне, потому что для меня тогда не существовала картина прекраснее этой.

– Ты влюбился в ту девчонку?

– Что? – спросил сначала он.

– Ты слышал, – парировала Залира. Её очень забавляла его реакция на этот вопрос.

– Я хотел, – начал он, – защитить её от всех опасностей и тревог нашего мира, желая сделать счастливой и ни в чём не нуждающейся. Мне казалось, что я живу только для того, чтобы видеть её редкую улыбку, чтобы смотреть, как развеваются на ветру её по-настоящему светлые, белые волнистые волосы, а в почти бесцветных глазах отражается весь водоворот чувств, в котором я был готов утонуть несколько раз на дню. Я не просто влюбился в неё, я полюбил её всем сердцем и душой.

– Фиолена не знает о том, как ты к ней относишься, да?

– Быстро же ты… – помедлив, едва слышно ответил он.

– Я сопоставила то, что ты рассказал о ней и то, что я уже знаю, – ответила она. – Ещё я замечала, как Фиолена использует телекинез. Ко всему этому, я невооружённым взглядом видела, как ты смотришь на неё, как провожаешь взглядом, когда она уходит, как загораются твои глаза, стоит ей лишь оказаться у тебя на виду. А твоё дыхание, как и сердцебиение, я уверена, то замирает, то учащается, не так ли?

– Да.

– Так почему не признаешься ей?

– Фиолена – самая независимая, уверенная и неприступная девушка, которую я когда-либо встречал. Я знаю, что у неё были отношения с несколькими мужчинами, но она быстро прекращала их. В общем, я думаю, она – весьма непростой человек.

– Ты боишься, что она не ответит тебе взаимностью, а твоё признание разрушит вашу дружбу, так?

– Да, – помедлив, сказал он, – наверное.

– Страх не должен идти вместе с любовью, не находишь? Нужно идти на риск ради того, за что ты готов умереть.

– Возможно.

– Знаешь, Фиолена – очень необычная девушка. И это не из-за внешности и её способностей, всё дело в её характере.

– И откуда в тебе столько мудрости? – спросил он.

– Тебя должно заботить не это, – ответила она. – Подумай лучше о том, что она словно необузданная стихия, которая только и ждёт, чтобы её покорили. Но кто её покорит, если не ты? Кто сделает это лучше тебя? Кто достоин её больше, чем ты?

– Не знаю.

– Ты знаешь, – ответила она. – Как давно ты понял, что любишь её?

– Порой мне кажется, что я любил её всегда, даже когда не знал. Осознание этого пришло лет пять назад, наверное, когда только началось противостояние Религистов и Отрекшихся, – ответил он. – Хотя тогда я не понимал, что чувствую, к тому же, у меня было довольно много женщин на тот момент.

– Судя по всему, долгих отношений у тебя не было?

– В точку

– Ты сам не понимаешь, чего хочешь, – сказала Залира.

– Да, – он задумался.

– Ты слеп, Ксагер, – ответила она, – из-за своей любви и страха. И вот что я тебе скажу: Фиолене ты, возможно, нравишься, потому что я не раз замечала, как она смотрит на тебя и как отводит взгляд, боясь быть замеченной.

– Не может быть, – прошептал он. – Я бы заметил.

– Вряд ли.

– Эх, – ухмыльнулся он, – ладно. Спасибо, что выслушала.

– Всегда рада, – сказала Залира. – Мой тебе совет – поговори с ней. Оно того стоит.

Ксагер всегда умел слушать других людей, а главное – слышать их. А ещё он никогда не пренебрегал голосом своего разума, наравне с зовом собственного сердца. В какой-то момент он понял, что Фиолена стала ему не просто дорога, она – его амбра, любимая, единственная, смысл жизни и всё сущее. И, конечно же, он поговорит с ней…когда-нибудь.

У Мальдоры и Клиалии была идея о союзе с представителями другой человеческой расы, судя по всему, Ксагер и Джудор относительно поддерживали её. Фиолена же была против этого всем своим существом, но выбора у неё не было. Пять Альфареан не способны возродить свою расу, их моногамные отношения обрекут их на исчезновение, а этого нельзя допустить.

Фиолена, будучи на Ферегосе, наблюдала, как другие девушки строили отношения, как разочаровывались и обманывались в выбранных мужчинах. Она никогда не жалела о том, что у неё не было постоянного партнёра, которым хвастались все её ровесницы. Все её связи были идеально просчитаны и скоротечны.

Да, она была очень сложной девушкой во всех отношениях. Чтобы влюбиться, ей нужно было больше, чем другим девушкам, она понимала, что люди – отличные актёры, глаза – вовсе не зеркало души, в них больше лжи и обмана, чем правды и честности. Она всегда старалась быть выше инстинктов, и в этом была её сила.

Но, несмотря на это, у Фиолены была тайна, которую она тщательно скрывала ото всех. Когда она поняла истинный смысл отношений и чувств к мужчине, какими они должны быть, а не какими кто-то там видит, физически и эмоционально её стал привлекать только один человек. Но она никогда бы не призналась ему в своих чувствах, которые считала слабостью и непозволительной роскошью в любое время. Но она думала о нём чаще, чем того хотела. Ей приходилось украдкой смотреть на него, чтобы не выдать себя.