Треверская авантюра
Шрифт:
Часть местных дружинников-фризов уже освоили эту технику. Особенно из тех, кто время от времени воевал в степи, но большинство ею не владели и предпочитали лошадей использовать лишь для передвижения. Даже среди «традиционных» всадников треверов. Их стиль плюс ко всему предполагал удары копьем сверху вниз, совмещать с забрасыванием строя копейщиков дротиками. Именно вблизи, что давало им заметное преимущество, перед находящимися ниже, и чаще всего, хуже защищенными пехотинцами…
После нескольких десятков конных атак, ослабивших, но не сломивших духа обороняющихся, Игорь приказал почти пятистам тяжелым пехотинцам, во главе с Тареном Терпеливым и сегнафом Браном, напасть на правый фланг врага. Городской полк на первый взгляд был все еще вполне крепок, но офицеры Игоря не сомневались, что «изнеженные горожане» все же окажутся послабее остальных.
Центральную часть – собственные силы хундингов, – продолжила атаковать больше половины всей их конницы. Это около двухсот лучших всадников, куда вошел хирд предводителя и один из сводных отрядов родовых дружинников-ополченцев. Но внимание самого Игоря привлек левый фланг хундингов.
Поочередные удары двух неполных полусотен, перемежаемые обстрелом из луков, оказались довольно действенным средством. В какой-то момент Дольф с остававшейся в резерве легкой конницей, чуть ли приплясывающий на своем месте последние полчаса, начал настоятельно советовать ударить всеми силами именно по этому флангу.
Уставший «отсиживаться в тылу» не меньше него Игорь, согласился, приказав двумя сотням алебардщиков оставаться на месте, а последней сотне тяжелой пехоты при поддержке потрепанной, но в целом довольно бодрой легкой пехоты, ударить на ослабленный фланг. При этом возглавить эту атаку он решил сам, не смотря на уговоры бывшего телохранителя доверить эту честь ему.
– Дружище, – успокоил его хевдинг, – если оставшиеся восемь сотен хундингов не устоят на месте, и бросятся в атаку, то тебе предстоит с нашим последним резервом в шесть десятков всадников и алебардщиками, дать возможность тяжелой коннице отступить… а потом – еще и победить, – нервно хохотнул бывший журналист. – Ты же понимаешь, что если они останутся на месте, то боюсь, скоро отступать придется уже нам? Войско начинает уставать…
Через десять минут Игорь во главе очередной атакующей волны несся на левый фланг хундингов.
* * *
К этому моменту многочасовой бой обошелся сторонам сравнительно не большой кровью.
Во внутренних землях Эйдинарда было непринято убивать коней. Здесь их вообще использовали для битвы заметно реже, чем, например, в степи. Поэтому боевых животных под атакующими воинами Игоря убивали скорее вопреки, а не «потому что». Чем дольше шла битва, и чем больше росло ожесточение, тем чаще.
К этому моменту в разных местах у стены щитов были разбросаны не более трех-четырех десятков конских туш. Их хозяева пострадали в силу умения и брони еще меньше. В безвозвратные потери списали лишь семерых всадников и полтора десятка оказались слишком изранены, чтобы продолжать биться. Хундингам постоянные атаки обошлись заметно дороже.
Нанося удары сверху вниз, большей частью в голову или область шеи, конница оставляла на враге намного более опасные раны, и к этому моменту они потеряли около четырех десятков только убитыми. А еще не меньше двенадцати-четырнадцати дюжин раненными. И это речь о тех, кто потерял способность сражаться.
Какое число воинов с обеих сторон сейчас носило застрявшие в теле наконечники стрел или спешно перетягивали более легкие травмы – было не подсчитать. Лучники и легкая пехота Игоря, например, к этому моменту расстреляли изрядную часть от пятидесяти тысяч ехавших в обозе стрел и почти все десять тысяч дротиков…
Оказавшись в непосредственной близости от мест столкновений, Игорь вдохнул такую густую смесь из пыли и крови, что на мгновение даже «потерялся». Он со всей очевидностью осознал, что «по его слову» они здесь действительно режутся «не на жизнь, а на смерть».
«Бог ты мой, неужели это и правда все со мной происходит?!» – искренне удивился бывший журналист, чувствуя, как стремительно потеют руки в боевых перчатках.
Правда, тут же сообразив, что такое самокопание явно не на пользу, он внутренне отмахнулся от несвоевременных метаний, и постарался сосредоточиться на происходящем именно здесь и сейчас, но только сточки зрения командира. Кем он собственно и был.
«Так, у главного их полка потери практически не заметны. Бойцы из задних рядов затягивают прорехи в строе. А вот эти чуваки из центральных районов марки – их же мало. Кажется, что длина строя осталась прежней, но вот там, в месте соединения с хундингами… Точно! В самом начале там было по четыре человека в ряд, а сейчас – осталось лишь двое, вот куда надо бить…»
Оглянувшись на «полусотника» Игорь подозвал его кивком и ткнул пальцем на примеченную будущую «прореху». Тот сразу не понял о чем речь, но через мгновение осознал, и резко просветлел лицом. Это было видно даже сквозь корку пота и пыли, покрывшую его кожу.
Поняв это как прямой приказ, офицер вскинул клинок, крутнул им над головой привлекая внимание остального отряда, и несколько десятков всадников тронулись, набирая разгон. Как и Игорь со своими телохранителями, занявшими первые ряды в центре построения, рядом со своим хевдингом.
«А ведь страшно же…» – успел отстраненно подумать Игорь, до того как отряд ударил в самый край плотины из полутора сотен щитов.
Глава 9. Темная история
«…блин, как же больно!
Ой-ей-ей… Что со мной такое?! Нога просто «горит»… жевал ее кто-то, или может быть, еще только поджарить успел? Что тут вообще происходит-то?! Прекращайте «вы» уже все это… отвык я от такой «утомительной» фигни!
Ум-м… я что, не могу шевельнуть…»
Только настойчивая попытка все же сдвинуть правую ногу с места, позволила осознать, что это всего лишь последние мгновения полусна для него растянулись до неимоверно мучительной «вечной» пытки. И только испуганно распахнув глаза, Игорь одновременно осознал несколько других не совсем понятных вещей.
«О, нога все же двигается, но …по-моему я не придумал эту боль»,– осторожно протянув руку и неловко изогнувшись, Игорь сначала очень неуверенно, а потом –желая окончательно убедиться, еще несколько раз, прикоснулся к пятке.