Тревожное лето
Шрифт:
— Т-так не давайте. Голяков хмыкнул:
— Попробуй не дай, так старики съедят. Да и потом... — Он замялся. — В обчем, зряшное энто дело затеяли вы.
Ленька забросил на сеновал овчину с одеялом, зашел в стойло, похлопал Хроську по крупу. Потом вышел за ворота. На лавочке сидела Варька. Она обрадовалась ему, подвинулась, приглашая сесть рядом с ней.
— А ты надолго к нам?
— К-как управлюсь, — степенно ответил Ленька и примостился на краешке лавочки.
— Семок хочешь?
Ленька подставил горсть, и Варька насыпала ему подсолнечных семечек. Зудели комары, и она отбивалась от них веткой полыни. Небо было чистое, без единой тучки, и месяц лежал на спине, задрав вверх рожки.
— Видишь звездочку? Возле месяца, — спросил он Варьку.
— Неа, — ответила Варька, отмахиваясь от комаров и успевая грызть семечки.
— Значит, ты не годишься в воины. Древние греки так войско набирали себе. Кто не видит звезду, тот не годен.
— А ты годен? — наивно спросила Варька.
— А то к-как же.
Варьке было всего четырнадцать лет, и Теткину казалось, что она еще ничего не понимает в жизни. Варька расправляла на коленях платье.
— А папаня сказал, что в монастырь бандиты ездиют, — и с интересом посмотрела на Леньку.
— Не ври.
— Ей-богу, — она истово перекрестилась, — пусть у меня язык отсохнет, если вру.
— А чего б они ездили к монашкам, чо у них там, медом намазано?
— Вот чего не знаю, того не скажу. А врать не буду.
— А ты видела, как они ездят?
— Видела. Если хочешь, и ты погляди. Только чтоб совсем темно было. Они приходят, когда совсем темно.
У Леньки захолонуло сердце. Вот оно...
— Только гляди, если папанька узнает, то побьет меня.
— Не узнает, — успокоил Ленька и перешел на шепот: — Ты вот что, Варька, ты мне покажи, где бандиты ходят... Для меня это очень даже интересно. А теперь марш спать. Как услышишь фазана, так тихонько сюда. Поняла?
— Поняла. — Глаза ее заблестели. — Ты на сеновале? — на всякий случай спросила, хотя видела, как Теткин забрасывал туда какую-то лохманину.
Рано засыпало крестьянское село. Где-то в сопках с передышкой ухал филин. Сонно верещали кузнечики. Синеватыми искрами вспыхивали светлячки. Верховой ветер шумел в соснах. Испуганно взлаивали, будто им наступали на хвосты, дворняжки. Завтрашний день Ленька представлял смутно.
Ленька бессовестно проспал назначенное Варьке время, и она сама полезла его будить. Раскинув натруженные ноги, Ленька тихо похрапывал и почесывался, его донимали блохи. Варька постояла перед ним на коленях и решительно потянула за ногу, В дверной проем глядел округлившийся месяц, выхватывая из темноты побледневшее Ленькино лицо с бисером пота вокруг губ. Ему снился жуткий сон, как будто монашки все в черном со свирепыми лицами, похожие на ведьм, привязывали его к кресту, а Голяков разводил под ним костер, и сухие прутья щекотали пятки.
Ленька проснулся и, тяжело дыша, уставился невидящими глазами на Варьку, а когда определил веред собой человеческую фигуру, то быстро схватился за браунинг.
— Это я, — сказала оробевшая Варька, подавшись назад.
Ленька потер глаза кулаком и выдохнул судорожно:
— Ф-фу...
— Ты что, забыл? — зашептала Варька скороговоркой, — а еще говорил, пойдем бандитов смотреть.
— Ничего не забыл. Идем.
Здоровенный пес, гремя цепью, бродил по двору, обнюхивал углы и ворчал. Варька потрепала его по загривку. Хоронясь, они добежали до кузницы. Переводя дыхание, Варька сказала:
— Со стороны леса у них лаз. Вот из тех кустов все видать. Бежим.
И Ленька, пригнувшись, снова припустил за легконогой Варькой. Они плюхнулись в траву и на четвереньках поползли в заросли. Отсюда действительно был хороший обзор: вся северная часть монастырской стены отчетливо просматривалась. До нее не более полусотни шагов, но Ленька, как ни вглядывался, никакого лаза не видел. Варька мелко дрожала, и он спросил:
— Ты чего трясешься?
— Боюсь я, — простодушно ответила она и плечом прижалась к его плечу.
— Где твои бандиты?
— Не знаю...
Глухо шумела тайга. Монастырь черной таинственной глыбой высился в усыпанном яркими звездами небе. Ленька невольно сжался.
Ухнул филин. Варька вздрогнула. «И где эти бандиты, — думал Теткин, — может, Варька все выдумала?»
— Лень, а Лень... — позвала Варька, — а ты и правда воевал с беляками?
— А ты д-думала...
— У нас тоже воевали. Только я в подполье с мамой и Минькой пряталась. Стреляли, стреляли, а потом и не помню. Бомба попала в нашу хату. А у меня вот, — она взяла Ленькину руку, и он нащупал продолговатый рубец на ее голове.
— Тебя ранило?
— Ага, — просто ответила Варька. — А маму и братишку убили, — совсем тихо закончила Варька, и Теткин вдруг преисполнился нежностью к этой губастой большеглазой девчонке и погладил ее по голове.
— Ты что? — отодвинулась Варька и ойкнула: — Гляди, там кто-то.
Ленька чуть приподнялся на руках. Вдоль стены со стороны балки двигался всадник. Ленька старался рассмотреть, кто же сидел на коне. Да разве рассмотришь в темноте? Всадник спешился, набросил вожжи на ветку вяза, подвязал торбу с овсом к морде коня, подошел к стене и как растворился.
— Ну что, правду я говорила? — спросила Варька. — Видел бандита?
Ленька озадаченно молчал. Конечно, кто, хоронясь, в такую темь появится в монастыре? Бандиты. Вот тебе и монастырь с монашками... Значит, Варька права. Хорошие люди не будут прятаться...
Леньку долго вели по узким и темным коридорам, где каждый шаг отдавался десятикратным эхом. Темные и серые переходы чередовались с ярким солнечным светом. Кое-где чадили оплывшие свечи. Наконец, изрядно перетрусив, Ленька оказался в просторной полутемной комнате, посреди которой стоял грубо сработанный стол, вокруг него такие же стулья с высокими спинками, в простенке, между двумя узкими и высокими окнами, — распятие в рост человека.
Не успел он оглядеться, как появилась женщина в черном, и только белоснежные манжеты на рукавах сверкали какой-то трагической белизной.
— Я вас слушаю, молодой человек, — сказала она приятным голосом, усмешливо глядя на Теткина и перебирая тонкими пальцами янтарные горошины четок.
Солидно покашляв в кулак, как это делал Шершавов, Ленька баском произнес:
— Дело у меня тут н-неотложное к вам. Коммунарам помощь необходима. Хлеб надо убирать, а р-рук не хватает. Шибко уж удался у-урожай. Вот и послали меня к вам, чтоб помогли. Вот так.