Тревожные дни Конго
Шрифт:
Я оборачиваюсь к сестре Берте. Та отрицательно мотает головой.
– Как же нам теперь выбраться от сюда? Муни, нельзя попросить местные племена, чтобы они помогли нам. Дали быков или носильщиков, чтобы вынести раненых и имущество.
– Я боюсь, господин, что мы попали в весьма затруднительное положение. Кто сюда попал, от сюда не выйдет... Я предупреждал...
– Ты что-нибудь слышал об этой миссии?
– Нет. Я сам учился в миссии, но об этой не знал. Когда въезжали сюда, я на воротах сразу прочел опасность... Вам, белым ее не видно, а Муни разглядел...
Муни выбрасывает руку вперед. Я и сам вижу, как метрах в ста, лейтенант Харли вдруг споткнулся и в его шее застряла темная полоска стрелы. Он рухнул на дорогу.
– Ах, сволочи...
Я выпрыгнул в окно и побежал к нему.
– Док, там опасно. Не ходите туда, док, - слышу отчаянные вопли сестры Берты.
Добежал до тела лейтенанта и склонившись над ним увидел, что он мертв. Я поднимаю голову. Между домами стоят три полураздетых негра с луками, направленными на меня. Несколько монахов, как мумии стоят у домов, засунув руки в рукава своих балахонов, бесстрастно наблюдают за событиями. Недалеко, у машины, на земле вздрагивает в последних судорогах еще один солдат из армии лейтенанта со стрелой в груди... Вдруг меня заслоняет, подбежавший Муни, он что на своем языке орет неграм, после этого поворачивается ко мне и распахивает рубашку. В его руке мой камень на ремешке. Он трясет им, показывая дикарям с луками. И тут происходит чудо. Негры опустили луки и, склонив головы, стали пятится и исчезли в кустах совсем.
– Господин, они же могли вас убить.
– Монахи, сволочи, заодно с ними. Я видел, Муни, как они купались в крови наших раненых, а трупы унесли эти дикари.
– Тише, господин. Не надо так громко.
Около меня появилось несколько человек из нашего госпиталя. Рядом оказался толстый доктор Саймон. На его щеке длинный пластырь.
– Доктор, вы в порядке?
– спрашивает он меня.
– В порядке.
– Мы попали в плен. Вы знаете, что у нас машины переломали.
– Знаю.
– Что же делать дальше?
– Надо уходить от сюда.
– Это невозможно. Вон в том сарае за домиком, - он показывает на одно из строений миссии, - несколько убитых солдат, что ехали с нами. Их сегодня утром, лейтенант отправил по дороге, провести разведку. Живые принесли мертвых. Я сам проверил, все побиты стрелами и копьями. Миссию окружили эти дикари и стреляют в каждого, кто хочет вырваться от сюда.
– Я хочу поговорить со старшим из этой миссии.
Наше окружение пробивают два монаха с носилками. Они деловито ставят носилки на землю, поднимают тело Харли и бросают на них. Потом так же молча уносят.
Стучу в дверь большого дома. Открывает монах, все так же закрытым капьюшеном лицом и ни говоря ни слова, ведет в зал. Это помещение для проведения службы. Старые сколоченные скамейки равномерно распределены справа и слева от большого прохода. В конце зала на кресте распятый поникший бог, обагренный кровью тернового венца. Монах доходит до этой недвижимой куклы и сворачивает на лево. Я за ним. Это тесная комнатка, по центру стол, за ним неподвижная фигура с тонзой на голове. Монах кланяется ей и тут же, пятясь задом, удаляется. Теперь я смог разглядеть главу миссии. Это старик с сумасшедшим сверкающим взглядом. У него горбатый нос, суженные скулы и маленький рот.
– Здравствуй, сын мой, - начал старик.
– Здравствуйте, святой отец.
– Я тебя не благословляю, потому что знаю, что ты не крещеный.
– Да. Это так. В моей стране атеизм основа государственной политики.
– И что же это за страна?
– Это Россия.
Старец понимающе кивнул головой.
– Вы коммунист?
– Нет. Я прислан сюда в Конго, от международной организации здравоохранения, для лечения местного населения. Я врач- хирург. В настоящее время являюсь главным врачом госпиталя.
– Как вы получили амулет?
– Вот этот?
– я дотронулся до груди.
– Однажды ночью, меня выкрали из госпиталя повстанцы для лечения одного вождя. Ни шаманы, ни искусство местных врачевателей не помогли ему. Он умирал. Я сделал ему операцию, почти без инструментов и сейчас похоже он жив и воюет с правительством Конго. За это мне тогда вручили этот черный камень.
Старец опять кивнул.
– Ваша девушка тоже прислана международной организацией.
– Да, она врач. Перед отъездом ее укусила змея мамбо...
– Мамбо? Вы не ошиблись? Мамбо? Она должна была умереть...
– Не ошибся. Я понимаю ваше недоумение, но именно мамбо, сам видел... Я ее вылечить не мог и тогда пригласил шамана соседнего селения, он сумел спасти ей жизнь.
– Так. Что вас привело ко мне?
– Происходят непонятные вещи. Этой ночью кто то разбил двигатели машин, у нашей охраны украли оружие, а потом черные туземцы убили офицера и несколько солдат. Пропало пятеро раненых, причем выздоравливающих..., исчезли двое белых людей. Мне с госпиталем приказано явиться в Киншасу и я сейчас в затруднении, как это сделать...
– Понятно. К сожалению могу вам сообщить, что в данной ситуации помочь не могу. Местное радио уже разнесло весть по джунглям, что вы сторонники кровавого режима правительства и ваши солдаты участвовали в резне мирного населения. Вас в наказание, блокировали здесь в миссии.
– Что за местное радио?
– Вы разве не знаете, сын мой, что все известия распространяются в джунглях с быстротой молнии с помощью барабанов...
– Простите, отец, мы сами находились под дулом автоматов и вынуждены были сорваться с места и поехать в это путешествие... Никто из персонала не виноват в убийствах людей...
– Я ничем не могу помочь, даже гарантировать, что туземцы не расправятся со всеми вами. Мне передали, что среди отбитого имущества госпиталя нашли мешки со скальпами и ушами. Для местных племен, это повод для кровавой мести. Хотя... ваша то жизнь будет в безопасности. Уже все джунгли узнают, что здесь находится представитель богини подземного царства Аше.
– Вы про это?
– я ткнул руку в грудь.
– Да. Хоть мы им и несем им слово божье, но свои боги у дикарей более почитаемы.