Трезубец Нептуна
Шрифт:
– И где мы тогда находимся, сэр?
– Сейчас, – Атлантида активировал браслет, вызвал на развернувшийся экран карту Ершбика, дал максимальное увеличение окрестностей Алагмы. Вокруг города в радиусе полусотни километров не имелось ни одной синей черточки, обозначающей открытые водоемы и реки. Между Алагмой и Севенжогом, кстати, рек так же не имелось.
– Получается, – заглянул археологу через плечо толстяк, – либо мы утопали вместо запада на семьдесят километров на юг, или на пятьдесят на север. Во что верится с трудом: заблудиться мы могли, но не до такой же степени!
– Или карта врет. По энциклопедической развертке в походы никто не ходит, вот и сделали шаляй-валяй, лишь бы общее впечатление создать.
– Так что, сэр, плывем на тот берег, или пойдем
– Не то и не другое, сэр Теплер. Вынужден признать: пешеходная прогулка нам не удалась. Вряд ли с нашей скоростью мы доберемся до Севенжога раньше чем за два месяца. Особенно, если придется бороться с неожиданными препятствиями вроде неизвестных рек.
– А что вы предлагаете взамен?
– Вы не потеряли живодерский тесак, сэр Теплер?
– Ну что вы, сэр, – толстяк вытащил из-за спины толстый тяжелый нож.
– Предлагаю вот что, – Рассольников повел пальцем по карте. – Заблудились мы или нет, но находимся в бассейне реки Закру. Значит, эта протока в любом случае нас на Закру выведет. Вот здесь, ниже по течению стоит крупный город Кдох, откуда можно попытаться уехать в космопорт-один. Тот, которой мы оставили целым. Кдох отсюда далековато, зато там про нас наверняка ничего не слышали, а если и слышали, то пока доберемся – забудут.
– Пойдем вниз по течению?
– Зачем, сэр? Сделаем плот! Течение тут на глазок километров семь. Даже с учетом извилистости русла все равно быстрее, чем пешком получится. Опять же ноги отдохнут. Приплывем в Кдох свежими и отдохнувшими.
– Но у нас нет ни гвоздей, ни шурупов, ни веревок! Как мы этот самый плот сколотить сможем?!
– Мы в лесу, сэр Теплер. Здесь можно найти все, что нужно.
Глава седьмая
Река
«Самым важным изобретением в истории мореплавания является создание паровой машины. Природа словно специально подбирала законы физики, чтобы этот движитель мог быть установлен на морские и речные корабли. Дело в том, что рабочая частота оборотов парового двигателя совпадает с оптимальной частотой оборотов гребного винта. Паровой двигатель не нуждается в сложных редукторах для передачи крутящего момента, легко переключается с прямого вращения на реверс, использует энергию пара почти на девяносто пять процентов.
Правда, при зарождении паровых машин им был присущ целый ряд недостатков: конструктивные особенности первых паровых котлов не позволяли полностью использовать тепловую энергию топлива, применяемая для получения пара вода оставляла накипь в теплообменных трубках, сгораемое в котлах твердое и жидкое топливо выделяло в атмосферу большое количество токсических веществ и радиоактивных изотопов. Кроме того, для разогрева котлов и образования первых порций пара – то есть, для начала движения, требовалось большое количество времени, порою измеряемое часами.
Развитие науки и техники позволило избавиться от всех недостатков паровых машин при сохранении их преимуществ. Так, изобретение конденсатора пара позволило использовать воду по замкнутому циклу, что избавило как от накипи, так и от необходимости регулярно заправляться свежей водой; создание атомных реакторов позволило полностью решить проблему загрязнения окружающей среды, увеличить дальность плавания кораблей до сотен тысяч километров. Кроме того, реакторы, как известно, невозможно заглушить полностью – поэтому, даже во время стоянки, в котлах атомных пароходов всегда имеется достаточное давление, чтобы, при необходимости, начинать движение немедленно. Все вместе взятое позволило простым и надежным, не нуждающимся в сложном техническом обслуживании и в многочисленной команде пароходам быстро и однозначно вытеснить с морских и речных трасс все иные виды транспорта.
Строительство плота заняло почти весь день. Самая тяжелая работа досталась Теплеру Вайту: своим тесаком он свалил два высоких засохших дерева, после чего разделал
– Вот так, – с удовлетворением произнес Атлантида, утирая пот. – Никуда теперь не раскатятся.
– Ловко у вас получилось, сэр Платон, – признал миллионер.
– Зря я, что ли, историю учил? – усмехнулся в ответ на похвалу Рассольников. – В старину издревле вместо гвоздей деревянные штыри для крепления бревен использовали. Теперь давайте спустим это сооружение на воду, а оставшиеся три бревна насадим на шипы сверху.
– Зачем?
– Нижние стволы под тяжестью верхних уйдут в воду, – терпеливо объяснил археолог, – зато верхние всегда будут над поверхностью, на них будет сухо и уютно, мелкие волны не захлестнут, на крупные плот лучше забираться станет. Тоже, кстати, древний рецепт. На таких плавсредствах годами жить можно.
– Типун вам на язык, сэр, – не удержался толстяк и навалился на плот, помогая ему соскользнуть с берега.
– Спасибо, сэр Теплер, – кивнул Атлантида. – Бревна я сейчас сам накачу, а вы вырубите, пожалуйста, шест, от берегов отталкиваться. Думаю, через час мы сможем отправляться.
В путь они отправились в сумерках, благо на Ершбике видимость по ночам вполне приличная.
– Укладывайтесь, сэр Теплер, – предложил Атлантида, налегая на шест. – Я пока прослежу, чтобы мы на берег не наскочили. Утром поменяемся.
– Как скажете, сэр, – согласился миллионер. – Кстати, вы заметили, что на деревьях багрянца уже не осталось неспелых ягод, а многие созревшие начинают подгнивать?
– Да, багрянец отходит, – признал Рассольников. – Еще дня три-четыре, и его не станет. Но зато мы можем встретить какое-нибудь не указанное на карте селение еще до Кдоха. Причалим там, купим продуктов.
– У вас есть наличные деньги?
– Зачем? – пожал плечами Атлантида. – Согласно нашему договору, кормежку обеспечиваете вы.
– Какой вы все-таки злопамятный, сэр, – искренне ответил толстяк и вытянулся на бревнах.
Течение несло плот со вполне приличной скоростью – пешком человеку такого темпа долго не выдержать. А на реке единственной проблемой было то, что на поворотах тяжелое плавсредство прибивало к берегу, и каждый раз приходилось отталкиваться шестом. Однако Рассольников резонно считал, что лучше раз в десять минут поработать шестом, чем каждый шаг вытаскивать ноги из грязи и на судьбу не роптал.
Мимо величественно проплывали огромные деревья, покрытые алой, багровой, красной, пурпурной, кумачовой, рубиновой, киноварной, малиновой листвой. А вот водоросли на дне реки росли, как ни странно, нормального, зеленого цвета. Впрочем, жители Ершбика наверняка считали наоборот. От воды веяло прохладой, особенно приятной после парного лесного воздуха, глаза слипались, и Атлантиде стоило немалых усилий дотерпеть до утра, глядя на сладко посапывающего напарника.
– Правьте к берегу, сэр, – толстяк открыл глаза неожиданно, задолго до рассвета. – Я хочу сделать вам приятный сюрприз.
– Какой? – насторожился археолог.
– Увидите.
Вайт, обнажив тесак, спрыгнул на чистый песок, углубился в лес и вскоре вернулся с охапкой свежесрубленных вервей.
– Спите на мягком, счастливчик, – миллионер кинул ветви на бревна и взялся за шест. – А то я все бока себе намял. Неужели в книгах по истории ничего не говорилась про подстилку?
– Ее при раскопках не находили, – соврал Атлантида и провалился в глубокий сон.