Трезубец Нептуна
Шрифт:
И напарники опять замолчали, стиснутые четырехкратной перегрузкой.
На этот раз экзекуция длилась почти четверть часа, и когда ускорение сменилось невесомостью, люди испытали вполне понятное чувство эйфории. Рассольников, по своему обыкновению, позволил телу несколько минут попарить над креслом, после чего дал команду включить искусственную гравитацию.
– Мы что, вошли в подпространство? – отстегнул ремни Вайт.
– На курсах Миклинза, где я учился, – охотно отозвался Атлантида. – Это называлось «режим растянутого дискретного перехода», на старушке Земле – «переходом в подпространство»; в Большом Конде –
– Надо было потребовать заменить на другой, сэр.
– Э-э, нет, сэр Теплер, – покачал пальцем археолог. – С молитвою расход топлива на семь процентов падал. Точно так же, как и у шиват, если перед ускорением птенца сизура в жертву принести. Или цыпленка. Я потом попытался в университете объяснение получить, но мне сказали, что такого быть не может. А я на каждом цыпленке четыреста оболов выигрывал. И еще шивады говорили, что их жертвенная птичка воскресает, если из ускоренного полета в обычный вернуться. Но тут сказать ничего не могу – они пернатого сразу после разгона съедали. Прямо вместе с костями.
– Семь процентов говорите? – толстяк зашевелил губами. – Да, получается два с небольшим процента снижения себестоимости перевозок. Сэр Платон, об этом есть смысл поговорить.
– Говорить бесполезно, – покачал головой археолог. – Наша физика этого феномена не признает. Нужно просто произвести точные измерения, и если приборы подтвердят, поменять наши дискретные установки на шивадские «божественные».
– А обслуживание? Если наши не возьмутся, придется инопланетчиков привлекать… Командировочные, рабочие визы, жилье… Что выиграю, то и потеряю…
– В другой раз решите, сэр Теплер, – остановил его раздумья Рассольников. – Открывайте карты. Где потерпел аварию кондидский корабль? Нам осталось проложить последний маршрут. Давайте локальный шар.
– Какой шар? – даже удивился толстяк. – Кто же такие данные доверяет компьютеру? Нет, здесь и только здесь! – миллионер постучал себя пальцем по виску. – Слушайте: локалка семь Медузьей дороги, сорок три, шестьдесят пять. Удаление ноль, семьсот сорок три. Планета возле двойной звезды.
– Сунгари, – потребовал Атлантида, – дай в рубку карту семь Медузьей дороги.
Над пультом повис полуметровый серый шар, перечеркнутый толстым красным тоннелем.
– Плоскость сорок три…
Шар прорезался голубым диском.
– Азимут шестьдесят пять.
По голубому диску побежал тонкий луч.
– Ноль, семьсот сорок три единицы.
На луче зажглась точка.
– В указанном месте есть картографированные объекты?
– Двойная звезда равными массами три единицы, – отчеканил бортпилот.
– Да! – восторженно закричал Вайт. – Это она!
– Точка нашего прибытия? – успокаивающе поднял руку Платон. В сером шаре неподалеку
– Нужно, – согласился Вайт.
Атлантида последний раз пробежался глазами по показаниям приборов и картинкам мониторов, после чего расслабленно отмахнулся и повел толстяка на камбуз.
В отсеке охлаждения пылилось лишь две початые бутылки можжевелого виски – в смысле, виски с Можжевела, да несколько банок овощных консервов.
– Однако, не густо, – потянул археолог к себе одну из бутылок. – Надо активировать стюарда.
Он прошелся по шкафчикам, нашел пару разномастных стаканов, разлил виски. Понюхал. Передернул плечами:
– И как только люди эту самогонку пьют, когда столько благородных напитков имеется?
– Наверное, только в особо знаменательных случаях.
Они опрокинули в себя по рюмке. Рассольников поморщился и полез за консервами:
– Консервированные бобы, бобы, рыбные котлеты… Срок годности истек три года назад. Хотите?
– Нет, уж лучше виски, – протянул стакан миллионер. – Неужели через шесть дней мы увидим никому неизвестные сокровища? Даже не верится. Вы понимаете, сэр Платон, я выкраивал время, договаривался с университетом, покупал билеты – и все равно не верил, что что-нибудь получится, что я смогу увидеть их своими собственными глазами!
– Через восемь дней, – поправил Атлантида, наполняя стаканы по третьему кругу. – Выйдем из режима, сориентируемся по локальному шару, и рванем к вашей двойной звезде. Кончилось…
Последнее слово относилось к виски.
– Странное какое-то, – понюхал стакан Вайт. – Синтетикой какой-то припахивает.
– О-о, сэр, – достал Атлантида вторую бутылку. – Если покупать виски не по двести, а по два обола бутылку, то внутри можно унюхать и не только синтетику.
– Тут вы не правы, сэр Платон, – покачал головой Вайт, забирая у археолога бутыль и поднося горлышко к носу. – Самое обидное, это купить чистейшую русскую водку по триста пятьдесят оболов, а потом унюхать внутри какой-нибудь коньячный привкус!
– Не любите коньяк? – Атлантида отобрал виски и разлил остатки на двоих.
– Нет, – брезгливо отмахнулся миллионер. – Это концентрат той самой сивушной грязи, от которой пытается избавиться любой приличный производитель. Один запах чего стоит! Бр-р-р… Ладно, сэр Платон, давайте выпьем за успешное окончание нашей эпопеи.
Они прикончили алкоголь, уселись за стол и задумчиво уставились на консервированные бобы.
– Надеюсь, мы будем спать отдельно? – толстяк покрутил в руках одну из банок.
– На катере должно быть как минимум пять кают. По числу кресел в рубке.
– Все равно не хочу, – миллионер отпихнул от себя банку и, покачиваясь, поднялся. – Вы не покажете мне каюту, сэр? Что-то я здорово устал…
В ближайшей к камбузу каюте из обстановки обнаружилась только магнитная койка без белья и распахнутый пустой шкаф. Впрочем, миллионера такая спартанская обстановка удовлетворила полностью: он тут же рухнул на постель, свернулся калачиком и блаженно засопел.
Атлантида после почти полулитра довольно сомнительного, как выяснилось, напитка тоже чувствовал себя не лучшим образом, а потому последовал примеру напарника в ближайшей из кают.