Три девицы и тайна Медной горы
Шрифт:
– Тут новая девочка, – лопотал неприятный господин. – А ведь я, Матильдочка, люблю свеженьких!
– Пойдёмте, пойдёмте, – продолжала тянуть его за руку Матильда. – Там поручик Лебедев следующую колоду распечатывают и ждут только Вас!
С этими словами она решительно потащила коротыша в общую залу, не удостоив Лизу взглядом.
На следующий день Лизавета то и дело шмыгала мимо комнаты, так любезно вступившейся за неё, Матильды. Наконец, дверь отворилась, и прима вышла, чтобы спуститься в столовую для обеда. Была она не в духе: изящные брови нахмурены, губы сжаты в полоску, но Лизавета
– Что такое? – пробормотала Матильда, откашлялась и громко, раздраженно сказала – Ах, отстань, девИца! Какой пустяк!
Но, смягчилась, увидев, как Лизу задели её слова:
– Право, дружочек, невозможно быть такой шляпой и позволять помыкать собой. Ну ладно, не дуйся. Ты вот что, зайди ко мне в три пополудни, поможешь. Заодно и поболтаем.
Для костюмированного ужина Матильде предстояло надеть наряд в стиле Марии-Антуанетты. Короткое, до колен, платье из переливчатой тафты, оттенка топлёного молока, чрезвычайно шло девушке. Цветки персика, разбросанные по пышной юбке и собранные в букетики у смелого декольте, подчеркивали румянец щек. Платье дополнял белокурый парик, уложенный в высокую прическу и украшенный цветами. Белые панталоны из нежного пу-де-суа, отороченные кружевом по низу, не прятали изящные щиколотки, обтянутые шёлковыми чулками. Завершали образ розовые атласные, расшитые бисером, туфельки с серебряными пряжками.
Облачение в костюм не доставило много хлопот – шнуровку на спине Лиза затянула весьма умело, наловчилась помогая одеваться девушкам, разгладила шуршащую юбку, поправила букетики. А вот парик несколько раз падал, пока они пытались взгромоздить и закрепить его, упрямо не желая держаться на красивой Матильдиной голове. Девушки хохотали, собирали рассыпавшиеся цветы и втыкали их на место, и наконец, одолев упрямца, присели отдохнуть.
В который раз, глядя на Матильду, Лиза задавалась вопросом, как такая красавица попала в бордель. Большинство обитательниц весёлого дома ни наружностью, ни умом не блистали. Елизавета не знала жизни, но даже она понимала, что с подобной внешностью и темпераментом Мати здесь не место – замужество, сцена, ну на крайний случай содержание.
Шелковистые, белокурые волосы, доходящие до пояса, завивались в мягкие локоны. Лицо сердечком, большие серые глаза, опушенные длинными темными ресницами, изящный носик, пухлые губы. «Щёчки персик, зубки жемчуг, губки коралл» – Лиза теперь поняла, как выглядят девушки, которых подобными эпитетами описывали в романах. Невысокая, гармонично сложенная, изящная, обладающая светлой чистой кожей – каким ветром занесло её сюда? Но спрашивать было неловко.
Глава 8. У Матильды. Июнь 1895 года.
Комната Матильды находилась на втором этаже, из окон были видны внутренний дворик, сад и Лизин флигель. Конечно, горничная здесь не первый раз, но время уборки не считается, она хоть и неопытная, но исполнительная, и подробности не разглядывала, как то неловко. Теперь она могла смело потешить своё любопытство. К её удивлению и даже разочарованию никаких намёков на род занятий и темперамент хозяйки, как у других девушек.
Красивая и удобная, но обыкновенная, девичья светёлка
А собственно, что ожидала увидеть тут Лиза? По каким признакам комната падшей девушки должна отличаться от обычной? Тут разве что множество коробок с обувью, подобно башне, громоздились около дальней от входа стены. Да на трехстворчатой ширме, скрывавшей гардеробную комнату, развешены чулки броских цветов – жёлтые, лиловые, красные, зеленые, голубые, словно яркие экзотические змеи.
– Перебирала богатства. На предмет ветхости, – девушка перехватила любопытный взгляд своей гостьи. – Хочешь, выбери себе по вкусу, в подарок.
– Нет-нет, – залилась смущенным румянцем Лиза. Как неловко. Наверное, она преувеличенно выказала своё любопытство. – Это для меня слишком…
– Развратно? – Матильда правильно поняла паузу.
– Что ты, Матильда! – залепетала Лиза, – Смело. Я хотела сказать – смело.
– Это сценические, – пояснила хозяйка комнаты. – Можешь называть меня Мати. К чему ненужные церемонии меж своими. А я буду звать тебя Лиза.
– Да, конечно, – обрадовалась смене темы Лизавета. Она коснулась платья Матильды. – Дорогое? Я ничего в этом не понимаю, но ткань премиленькая.
– Угу, дорогое… премиленькая… – бормотала Мати, занятая поисками на туалетном столике. А найдя, развернулась к Лизе лицом и заявила. – Есть и подороже. У меня всегда всё самое лучшее.
– Чудесно, – вновь смутилась девушка.
Она приняла слова Матильды как «Завидуй, дурнушка». Никогда у неё не будет такого роскошного туалета. Её и маменька всегда представляла новым знакомцам «Моя старшенькая. Не смотрите что дурна собой. Она очень скромна, что для девицы важнее красоты». А Лизе всегда слышалось «Моя страшненькая…».
В воздухе повисла пауза. Наконец, Матильда, поняв, что что-то не так, внимательно посмотрела на собеседницу.
– Эй, ты чего? Обиделась? Брось. Я не хвастаю. У меня и в самом деле много нарядов, дорогих и не очень. Я не хвалюсь. Это специфика моей … хмммм… моей жизни. У тебя тоже премиленькое платьице, особенно воротничок. Обожаю белые воротнички.
Лиза нерешительно улыбнулась.
– Это моё первое нормальное платье, – плохое настроение пропало от участливого тона Матильды и её светлой улыбки.
– Оно тебе очень идёт, – не покривила душой Матильда.
– А тот костюм, с персиками, – продолжила спрашивать Лиза. – Ты сама его купила?
– Вот ещё! – фыркнула Матильда, приступая к рисованию бровей. – У каждой приличной камелии должен быть покровитель. Его дело – покупать туалеты. Кстати, вот за той ширмой, в гардеробной комнате, этого барахла просто завались. Предлагать не буду, всё очень смелое.
– Камелии? – Лиза оценила шутку, но её заинтересовало новое слово. Правда реплика про барахло опять уколола, но она решила не обращать внимания, Матильда с ней дружелюбна, и она не будет кукситься. – А при чем тут конфеты?