Три дракона Амели
Шрифт:
Герцог де Тюренн встретил ее в библиотеке. Выглядел он изможденным, а когда наклонил голову, приветствуя Амели, то зашелся в долгом тяжелом кашле.
— Вы больны, ваша светлость? Может быть, позвать врача? Вам нужны лекарства. Он покачал головой:
— От старости нет лекарств, дитя мое.
Он впервые назвал ее не «ваше высочество». И два этих слова в чужом, враждебном ей мире, сопровожденные ласковым взглядом по-стариковски мутных глаз заставили взволнованно забиться ее, казалось бы, уже зачерствевшее сердце. Ей так нужен был друг и наставник, которому она могла бы открыть свои сокровенные мысли, и который удержал бы ее от необдуманных
Она коснулась ладошкой его сухонькой, морщинистой руки и вдруг заплакала.
Он не расспрашивал ее ни о чем, не пытался успокоить — он просто гладил ее по склоненной голове и молчал.
Когда она выплакалась, они сели в кресла у заваленного книгами стола.
— Я вижу, вам сегодня не до магии, дитя мое.
Она вытерла слезы, по-детски шмыгнула носом.
— Скажите, ваша светлость, вы обо всем обязаны докладывать его величеству? Вопрос был серьезным, и от его ответа зависела степень ее откровенности.
— Я не могу скрывать от его величества то, что затрагивает интересы его величества лично или интересы Анагории в целом.
Она задумалась.
— Боюсь, это как раз тот самый случай, который вы не захотите от него скрывать. Но все-таки я расскажу. Мне больше некому открыться.
— Все настолько серьезно, ваше высочество? — заволновался он. — Тогда, возможно, вам стоит сохранить вашу тайну. Не подумайте, что я беспокоюсь о себе
— я уже стар и вовсе не дорожу ни своим титулом, ни своей властью. Вот вы — другое дело. Вам предстоит стать королевой, и ссориться с его величеством вам ни к чему. Если вы не хотите, чтобы ваша тайна стала известна королю, лучше не открывайте ее мне.
Она невесело усмехнулась:
— Боюсь, у меня нет другого выхода. С некоторых пор я опасаюсь людей, которые меня окружают. Недавно вы просили меня не лишать Жюли места горничной, и я вам это обещала. Но сейчас вынуждена забрать слово назад.
— Жюли? — удивился он. — Ваша высочество, вы опасаетесь Жюли? Да эта девочка и мухи не обидит. Возможно, она не очень почтительна — выросла она в деревне рудокопов — но она уж точно не из тех, кто держит камень за пазухой.
Амели нахмурилась:
— Простите, ваша светлость, но не могу согласиться с вами. Вчера я узнала, что эта девушка была любовницей его величества.
Герцог ошеломленно охнул и замахал руками:
— Что вы, ваше высочество, этого не может быть! Даже если допустить, что я ошибался в Жюли, невозможно представить, чтобы его величество так забылся…
Амели показалось, будто она попала на страницы дешевого бульварного романа. Муж, любовница и обманутая жена. Она бы посмеялась, скажи ей кто такое несколько месяцев назад.
— Да, ваша светлость, меня тоже удивило, что его величество не побрезговал побывать в объятиях горничной. Уверена, стоило ему только пожелать, и к его услугам были бы возлюбленные более высокого ранга.
— Вас ввели в заблуждение, ваше высочество! — в голосе герцога не было ни нотки сомнений. — Может быть, стоит поговорить с самой Жюли?
— Я говорила с ней, ваша светлость. Она и не думала ничего отрицать. Более того, она заявила, что ненавидит его величество. Такое часто случается — от любви до ненависти — один шаг. Вот только я не знаю, что хуже — иметь в горничных девицу, влюбленную в моего будущего мужа или ненавидящую его?
Герцог словно постарел еще больше — плечи его поникли, взгляд потух.
— Если позволите, ваше высочество, я велю позвать Жюли сюда.
Она не возразила, и через несколько минут слуга распахнул двери перед ее горничной. Жюли была напугана, и на обычно бледном лице ее пылал румянец.
— Подойди ко мне, девочка, — сказал маг, и Жюли сделала шаг в его сторону. — Думаю, ты догадываешься, зачем я тебя пригласил.
Жюли бросилась к нему, опустилась на колени, принялась целовать его дрожащую руку.
— Простите, ваша светлость, мне так горько, что я разочаровала вас, что так отплатила за вашу благодарность.
— Встань, дитя мое, — тихо попросил де Тюренн.
У Амели ревниво сжалось сердце — было обидно, что эту дерзкую девицу он назвал так же, как и ее саму полчаса назад.
— Значит, это правда, Жюли? Но как же ты могла забыться до такой степени? Нет-нет, не плачь! Мы не причиним тебе вреда. Не правда ли, ваше высочество?
— Разумеется, — прошипела Амели.
Маг усадил девушку в кресло. Надо же, какая честь! Почему они должны церемониться с этой бесстыдницей?
— Я расскажу вам все, ваша светлость, — Амели она как будто не замечала, — хоть мне и больно об этом вспоминать. Вы знаете, зачем я приехала во дворец — искать справедливости.
— Я — знаю, — мягко сказал герцог. — Но ее высочество — нет.
Горничная помрачнела, но послушно перешла к самому началу истории:
— Я выросла в деревне рудокопов. Моя матушка умерла, рожая мою сестру Грету — мне тогда было десять лет. Отец, стараясь обеспечить семью, всё время проводил на рудниках, и нас с сестрой воспитывал старший брат Эмильен. Мы жили бедно, но не голодали. Всё изменилось, когда отец заболел и не смог продолжать работу. У нас не было денег даже на еду. Эмильен в свои восемнадцать лет был высоким и сильным, и соседи дали ему совет пойти в солдаты. Он так и сделал. Более того, он согласился служить в Дальних пещерах. Возможно, ваше высочество не знает, но Дальние пещеры — это то место, откуда солдаты не возвращаются. Они подписывают договор, по которому обязуются служить там всю жизнь — в обмен на вознаграждение, которые выплачивается их семьям. Они не могут приехать домой даже на побывку. Не знаю, какую службу они там несут, но им запрещено отправлять родным даже письма.
О том, что (а вернее — кого) охраняют стражники в Дальних пещерах, Амели знала больше, чем Жюли, а возможно, чем даже сам герцог де Тюренн, но она не готова была открывать эти сведения.
— Я уговаривала Эмильена пойти работать на рудник — тогда он мог бы быть рядом с нами, завести жену, детишек. Но заработок рудокопа гораздо меньше, чем жалованье солдата, а мы так нуждались в деньгах. Он уехал в Дальние пещеры, и больше я его не видела. Два года мы исправно получали жалованье и смогли расплатиться с долгами. А потом отец умер, и нам перестали выплачивать деньги. Сказали, что в договоре Эмильен указал именно его имя, и раз получателя уже нет в живых, то и жалованье не выплачивается. Мой брат продолжал служить королю в Дальних пещерах, думая, что этим обеспечивает нас с Гретой, а мы в это время сидели без куска хлеба. Сестренка чахла от голода, и я решилась поехать в столицу — требовать справедливости у его величества. Соседи отговаривали меня — говорили, что король даже слушать меня не станет. Когда я была маленькой, дедушка рассказывал, что в юности он был дружен с человеком, который стал главным магом королевства, и я решила обратиться за помощью к его светлости.