Три капитана
Шрифт:
– Кто там? – Настороженный голосок (голосок!) из-за двери.
– Топтыгин, хозяин сей берлоги.
Дверь распахнулась.
– Очень приятно, Маша! Разрешите, Михайло Потапыч, огласить меню. Жюльен из курицы с грибами под сырной шапкой, зелёные щи с яйцом, отбивная из нежирной свинины с фасолью. Не зелёной, естественно, а настоящей. И вот пепельница, вашу железную баночку из-под сайры я выбросила.
Она вдруг смутилась и покраснела.
– Вы не думайте, что я всё потратила. Я своих доложила.
Сергей
– Ой, а я так боялась, что вы рассердитесь! Ну, и остальное. Сделано вдвое больше, чем предполагалось, но вдвое меньше, чем оказалось. Я ещё замочила рубашки и другое бельё, сейчас стирать нельзя, должны полежать.
– Да не говорите мне ничего об этом, сами же говорили про женскую роль. Как и что сделали, значит так и надо. Давайте о насущном. Когда вы, Александра, оглашали меню, я чуть слюной не захлебнулся. Прямо садизм какой-то. Может быть мы сейчас чинно, не торопясь, двинемся к столу? И кстати, я могу вас звать как-нибудь иначе, а то Александра звучит как-то излишне официально? Только не обижайтесь.
– За что? Конечно, можете. Всё, что угодно, кроме Шуры, Сани и производных. Дома меня зовут Сашей.
– Я как знал, что вы приготовите такой обед. Вот к нему соус. – Он торжественно достал из холодильника бутылку водки. – Как вы относитесь к такой приправе?
– Нейтрально. Пробовала два-три раза, невкусно. Да, Сергей, – она заметно напряглась, – если вы думаете о … приключении …
– Приключение у меня уже состоялось – очаровательная особа служит украшением моего скромного, пардон, теперь уж совсем не скромного, стола. Других приключений не жду. Ясно, сударыня?
Саша поставила на стол две вазочки с жюльеном. Сергей открыл бутылку.
– Теперь слушайте внимательно. Весь алкоголь мы употребляем сейчас гастрономически, оттеняя вкус еды. Вот водка. Наливаю вам полрюмки, учитываю пол, телосложение и отсутствие привычки. Забегая вперёд – пить будете залпом, до конца, не запивая, можно неглубоко выдохнуть ртом. Но при такой дозе последнего не надо. Теперь съешьте ложечку жюльена. Хорошо. Не горячий, можно есть сразу? Зачерпните ещё ложечку. Держите в левой руке. Как только выпьете, сразу закусываете. Потом ложечку в правую руку, и едите по желанию.
Он налил себе, поднял рюмку, взглядом предложил ей сделать то же самое.
– Ну, а теперь, Саша, за вас!
– Но я хотела… Я не такая…
– Кто в берлоге Топтыгин? И тост уже произнесён. Вы очень хорошая, и я счастлив, что познакомился с вами. (Боже, я ведь хотел сказать рад, а язык сам выдал счастлив! Или это подсознание?)
Выпили, Саша строго следовала инструкциям. Она торопливо дожевала жюльен, зачерпнула ещё ложечку и вдруг изумлённо округлила глаза:
– Слушайте, а ведь действительно вкусно! Так гораздо вкуснее! Но теперь тост мой!
Сергей счастливо (счастливо? я? Боже, да что же со мной происходит?) рассмеялся.
– Хорошо, хорошо. Но не торопитесь. Под жюльен выпьем ещё по одной, под зелёные щи водка, да и что другое, не идёт. Зато под отбивные оттянемся! Я, правда, тоже тороплюсь – у нас как-то не принято курить, пока не выпита третья. А мне хочется обновить пепельницу. Съешьте ещё несколько ложечек, потом налью. Ну вот, давайте ваш тост.
– Вы выпили за меня лично. Я же хочу выпить не за вас, а за мужественность, олицетворением которой вы являетесь.
– Э-э-э, вы ещё не видели Михаила и Юлия. С Михаилом мы командовали соседними ротами, а Юлий тогда, четыре года назад, был солдатом в роте Михаила. Теперь-то Юлька орёл, кончил школу милиции, лейтенант, скоро будет старшим. Учится заочно на юридическом, вместе с Мишкиной женой. А в чём-то пацан пацаном. Представляете, меня называет по имени-отчеству, а Мишку вообще господином капитаном.
– Господином капитаном? А чего так?
– Да была у них одна ситуация … И ещё. Упаси Господь назвать его Юлик! Невменяемым делается.
– Я поняла, что как раз Юлий обладает некоторыми возможностями. Вы когда-нибудь про всё это расскажете? Поподробнее?
– Почему нет? (Когда-нибудь – сказала она. Или это просто фигура речи? Или оговорка?).
– А Михаил? Он служит?
– Нет. Он расстался с армией чуть позже меня. Он соучредитель юношеского спортивного клуба, около тридцати мальчишек где-то от семи до двадцати лет. И ещё халтурит в паре заведений для нуворишей. – Поднял рюмку. – Ну, давайте всё-таки выпьем.
Они стояли и ждали такси. Саша настояла, чтобы Сергей её не провожал, а просто посадил на такси, а мама её встретит.
Сергей развлекал, смешил Сашу, но в душе его царил мрак. За всё время застолья они ни словом не обмолвились о возможности будущих встреч; он даже не спросил у Саши телефона. И сейчас мысль о том, что он не увидит её больше, была невыносима.
Когда около них остановилось вызванное такси, Саша серьёзно посмотрела ему в глаза и чуть слышно вздохнула. И он решился.
– Саш, – сказал он искусственно-оживлённым тоном, таким фальшивым, что его закорёжило от стыда, но он продолжил, – вы обещали навести какой-то порядок в моей берлоге, а сами… Как говорится, поматросили и бросили? Ай, как некрасиво!
– Как хорошо, что вы это сказали! Я боялась, что мне придётся сказать это самой, и получилось бы, что я навязываюсь.
– Скажите, если я назову вас дурой, но я ещё не назвал, учтите! Вы сочтёте это за оскорбление?
Она облегчённо засмеялась:
– В данном контексте – нет.