Три карата в одни руки (сборник фельетонов)
Шрифт:
— Наталья Петровна Максимова, — галантно представил черт сидевшую за столом женщину. — Опытный работник Вторчермета. А это — товарищ из треста «Юзтранспром»…
— Как! — воскликнула женщина. — Значит, это вы лишили меня и моих товарищей заслуженной премии? Это вы планируете сдачу лома бог знает для кого?
— Прошу выбирать выражения, — поморщился черт.
— Вот именно, — поддержал Афанасий Павлович. — Мы лучше знаем, что планировать своему предприятию.
— Своему?! Так ведь это не ваш завод!
— А
— Колхоза «Украина». Еще в начале года Закупнянский завод был продан колхозу, а ваше министерство, с легкой руки треста, продолжает слать распоряжения, будто бы ничего не произошло. Понимаете? Вы руководите заводом, которого у вас нет, а предначертанный ему план сдачи лома, пройдя через канцелярии треста, главка, министерства и Вторчермета, стал для нас законом.
— Этого не может быть!.. Я немедленно… То есть сразу после Нового года доложу управляющему.
— Нет, лучше уж немедленно! — сказал черт, жестом фокусника выхватил председательский колокольчик из нагрудного кармашка инженерского пиджака, подвесил его себе на шею и заскакал. Раздался пронзительный звон.
…Раздался пронзительный звон, Афанасий Павлович оторопело схватил телефонную трубку, услышал негромкое «Зайдите ко мне!» и тут же писклявые гудки.
Было пять минут четвертого. Схватив со стола папку «К докладу», снабженец понесся по коридору и вдруг замер у окна. Форточка была широко распахнута, подоконник грязноват, а на полу валялся как-то странно, будто копытом раздавленный, окурок сигареты «Орбита». Но никакого козла рядом не наблюдалось, и Афанасий Павлович, успокоившись, проследовал в кабинет.
— Видите ли, Дмитрий Федорович, — робко начал инженер свой доклад управляющему. — Я бы пока воздержался отправлять приказы Закупнянскому заводу. Наталья Петровна утверждает, будто…
— Это какая Наталья Петровна?
— Максимова. Уполномоченная Вторчермета по Чемеровецкому району.
— А вы разве ее знаете?
— Я не очень. Черт ее знает. — И тут же, испугавшись, что будет неверно понят, снабженец добавил: — Лично.
— Попрошу выбирать выражения, — поморщился управляющий. — Так что сказала уполномоченная Максимова?
— Что Закупнянский завод… — инженер снизил голос до едва различимого шепота. — Уже не наш.
— Хм… А ведь правильно! Мы же продали его колхозу «Украина». Еще в феврале.
— Как же! Ведь наши планы, разнарядки… — начал было снабженец и умолк. В невероятном происшествии он увидел перст, а точнее — копыто судьбы, которое указало, как тихо, втайне от всех, навести в документации порядок, чтобы ни черт, ни дьявол, ни ревизоры министерства не смогли догадаться, как долго считался здесь руководимым чужой завод.
Высокая блондинка в мужском ботинке
А случилось так, что объявилась в тресте «Калмыкстрой» девушка красоты совершенно немыслимой.
И решили где-то на соответствующем уровне девушку эту куда-то послать — то ли на форум привлекательности, то ли для обмена положительным опытом. Сообщить эту приятную весть вызвался молодой инженер.
— А в каком управлении работает девушка? — спросил он.
— Точно не известно. Но ты прояви рвение и разыщи.
Поскольку инженер был не только молод, но и холост, в нехватке рвения его упрекнуть было нельзя. Он карабкался по лесам новостроек, балансировал на переходных мостках, взбирался в кабины кранов… Но со всех точек его ищущему взору открывались исключительно угловатые мужские фигуры — в заляпанных известью спецовках и серых, как-то по-особому изжеванных башмаках.
— Этого не может быть! — бормотал инженер. — Здесь не видно ни одной женщины! А по нашим сводкам — почти сорок процентов! Где, на каком таинственном объекте спрятали они всю прекрасную половину своего списочного состава?
В поисках разгадки этой мучительной тайны посланец решил обратиться к штукатуру в какой-то странной обуви: на левой ноге чернел огромный башмак, на правой — тоже черный, но уже не башмак, а галоша.
— Эй, парень!
Парень и ухом не повел.
— Ты что, кореш, оглох? — раздраженно вскричал инженер и увестисто хлопнул штукатура по заскорузлому от засохшего бетона плечу. — Бабы-то у вас хоть какие-нибудь есть?
Кореш обернулся и… О, ужас! Глаза — ну что за глаза! Какие румяные щечки, какие алые губки!..
— Во-первых, не бабы, а женщины, — презрительно отчеканили алые губки. — А во-вторых, у нас за хамство и проучить могут. Вон!
— Но я…
— Вон отсюда, нахал!
Все было кончено… Терзая себя за роковую оплошность, инженер мысленно поклялся выяснить, кто конкретно повинен в его сердечной драме, а заодно и разобраться, почему во время рабочего дня даже самые привлекательные женщины треста «Калмыкстрой» со спины чем-то напоминают ямщиков, пообтрепавшихся в дальней дороге, а очаровательные блондинки ходят в мужском ботинке.
И открылись опечаленному инженеру вещи совершенно поразительные. Ну, прежде всего рухнуло его предположение, будто женской спецодежды нет в связи с, как принято говорить, временными трудностями. Какие уж тут трудности, если склады Нижне-Волжского управления материально-технического снабжения переполнены спецовками для работниц всех профессий. Выбирайте на вкус!
Но выбирают-то не работницы, а снабженцы. А вкус у иных снабженцев такой, что, дай им волю, они бы и с балерин содрали их традиционные плиссированные юбки, выдав взамен необъятные штаны цвета поднятой целины.