Три любовных романа Лучшие из лучших — 1996 (из второго десятка).
Шрифт:
– Вы должны встретиться с ним, это единственный способ все выяснить, – с каким-то ожесточением произнес Джордан.
– Знаю, но…
– Но что, если вы все еще любите его? И это как-то проявится? Вообще выход есть, – спокойно сообщил он. – Вам нужно приехать туда с женихом, для них это будет хороший сюрприз!
– Я бы с радостью! – горько сказала Кэсси. – Только… вы, должно быть, не обратили внимания, но, увы, у меня нет под рукой подходящей кандидатуры.
– Я могу прекрасно сыграть эту роль, если вы мне позволите, – деловито сказал он, – и если в свою очередь согласитесь
– Это удивленное восклицание или вопрос? – спросил он. – Если вы изумлены, то, ради Бога, не делайте поспешных выводов! Если же это вопрос, тогда сварите-ка еще кофе, а я все вам расскажу.
Кэсси с готовностью сбежала на кухню, ей срочно требовалось побыть одной. Он настоял помыть посуду еще до того, как они принялись за кофе, поэтому надолго все равно не отлучишься. И однако же, когда она в конце концов, собравшись с духом, принесла кофе, Джордан метался по комнате, как хищник по клетке.
– Вряд ли вам это понравится, – с мрачной решимостью заявил он. – И, зная вашу вспыльчивость, я очень прошу вас: сначала выслушайте меня, хорошо?
Кэсси молча кивнула, разлила кофе по чашкам и села, а Джордан с чашкой в руке продолжал стоять. Затем поставил кофе на каминную полку и некоторое время смотрел на нее, как бы в раздумье подбирая нужные слова.
– Вызнаете, чем я занимался до того, как возглавил здешнюю газету? неожиданно спросил он.
– Да, вы работали на телевидении, зарубежным корреспондентом. В университете мы часто смотрели ваши передачи.
– Ясно, – сухо заметил он. – Вы были совсем малышкой, когда я впервые попал за границу. Мне уже тридцать шесть.
– А мне двадцать пять. Ну и что? Какое это имеет отношение к делу? – Кэсси с недоумением взглянула на него. – Что же касается малышки, то ростом я всегда была чуть ли не выше всех, включая парней. Но дело не в этом. Ваши репортажи были по-настоящему захватывающими, а временами опасными.
– Это уж точно, – задумчиво подтвердил он. – Когда живешь с постоянным ощущением скоростного полета на большой высоте, то очень трудно привыкнуть к земле. Работа в «Брэдбери хералд» редко дает ощущение высоты и никогда – опасности, если не считать наших с вами стычек. Вы совершенно правы, я был отнюдь не в восторге, да и теперь еще иногда ощущаю досаду. Он сел, не отводя от нее пытливого взгляда.
– Мой отец основал эту газетную фирму. Начав репортером, он поднялся до главного редактора «Брэдбери хералд», а затем, когда подвернулась возможность, купил все предприятие. Он вложил в него все наличные деньги и все, что сумел занять и затраты себя оправдали. Он начал почти с нуля. Ему было очень нелегко, Кэсси, и временами нам приходилось экономить каждое пенни. Университет для меня тоже не был развлечением, потом я стал репортером, из тех, кому, как вы только что напомнили, платят гроши, перебрался на радио и, наконец, на телевидение. Отец хотел, чтобы я приехал сюда и принял руководство газетой, но мне нравилась моя работа. Лишь когда отец отошел от дел, я с большой неохотой приехал сюда, прежде всего потому, что он заболел. Он против моего возвращения на телевидение, боится, что в один прекрасный день пуля настигнет меня, и поэтому хочет, чтобы я остепенился, завел семью и остался здесь. Это – очередной пункт программы, с которым нужно разобраться перед тем, как лечь в больницу.
– Выходит, он думает, что больше не выберется оттуда? – с тревогой спросила Кэсси, забыв о собственных неприятностях.
– Ему уже под семьдесят, и с больницей он долго тянул. Сдавление желудка – вещь весьма неприятная, и он, по-моему, решил, что всей правды ему не говорят.
– А на самом деле говорят? – с искренним беспокойством спросила Кэсси.
– Да, но у него очень неспокойно на сердце. Признаюсь, Кэсси, я схитрил, – виновато усмехнулся Джордан. – Я пригласил вас сегодня, чтобы попросить съездить со мной к отцу, но затем собирался предложить вам обручиться со мной, для виду, чтобы успокоить старика – пусть спокойно ляжет в больницу, думая, что я наконец остепенился.
Да, серьезный резон, куда серьезнее, чем тот, по которому ей самой требовался провожатый, и все же слова Джордана привели Кэсси в сильное замешательство.
– Почему я? – озадаченно спросила она. – Отношения у нас не самые лучшие, и я больше чем уверена, у вас наверняка найдется приятельница и не одна! – более подходящая для этой роли.
– Но ни одна из них не понравится ему, – грустно усмехнулся Джордан. – Его любовь, похоже, распространяется только на нас с вами. И большая ее доля принадлежит вам!
– Мне об этом неизвестно.
Кэсси вскочила и, обхватив себя за плечи, принялась нервными шагами мерить гостиную. Одно дело – обманывать свою мать и Луиджи, и совсем другое – Хэролда Риса.
– Нет, так нельзя! – решительно сказала она. – Когда он выйдет из больницы и все узнает, он будет просто оскорблен и перестанет доверять нам обоим. Я не могу так поступить с вашим отцом.
– Но собираетесь проделать это с вашей матерью и этим… Луиджи, мягко напомнил он.
– Там совсем другое! Для меня это самозащита… к тому же я не согласилась на такой план…
– …пока что, – спокойно закончил он. – Если говорить об отце, то он с легким сердцем ляжет в больницу, зная, что я надежно берегу все, чем он в своей жизни дорожит. А когда его выпишут, мы все ему осторожно объясним, и не сразу, а через месяц-другой. К примеру, скажем, что слишком часто ссоримся, и, кстати, нисколько не погрешим против правды, – иронически добавил он.
– Через месяц-другой? – Кэсси перестала сновать по комнате и быстро села. – Я никогда… я думала, это всего на один день!
– Да ладно вам! – оборвал он. – Лавиния Престон далеко не глупа, а к тому же великолепная актриса. Чтобы убедить ее, мало приехать с кавалером и нежно повздыхать! Уж кто-кто, а она сразу заметит плохую игру! Джордан прав. Просто ей не приходило в голову взглянуть на ситуацию с такой стороны, и в глубине души эта затея по-прежнему пугала ее. Как-никак речь идет о нескольких месяцах! Да и при мысли об отце Джордана сердце сжимала тревога.
– Я не могу дурачить вашего отца! – решительно сказала она, но под взглядом Джордана вновь почувствовала неуверенность.