Три любовных романа Лучшие из лучших — 1996 (из второго десятка).
Шрифт:
– Даже ради того, чтобы дать ему немного радости и покоя перед тяжким испытанием? Слишком большой груз для вашей совести? А мне было показалось, что он значит для вас больше, чем ваши собственные родители. Для него-то вы на самом деле как дочь. Сегодня я прочел ему по телефону вашу последнюю статью, так он буквально расцвел от гордости. Вот ради этого он и работал в газете. Ну, что для вас важнее, Кэсси? Ваша совесть или ваше доброе отношение к отцу? Суть проблемы именно в этом.
– Не знаю, справлюсь ли я, – помолчав, сказала Кэсси. – Я чувствую плохую игру, но это
– Я больше чем уверен, что ваша мать ни о чем не догадается, – хмуро сказал Джордан. – От вас требуется лишь время от времени вздыхать и заливаться краской, а вашу мать и Луиджи я беру на себя. Надеюсь, вы умеете вздыхать и стыдливо краснеть? – насмешливо добавил он.
– Краснеть – да, а вот насчет стыдливости и нежных вздохов не знаю, ответила Кэсси, внезапно улыбнувшись.
Неожиданно она почувствовала, как все ее тревоги и страхи улетучиваются. Джордан Рис не юный мальчик, который станет смущенно хихикать от ее вранья. Мысль о том, что он будет радом, успокоила Кэсси, и она была рада, что выложила ему свои беды.
– Ваш отец, однако же… – начала она, и ее лицо вновь потухло.
– Со временем все образуется, – спокойно проговорил он. – У вас ведь нет причин желать нашей помолвке скорого конца, верно?
– Нет, пожалуй. Да, в общем, это не имеет значения, – с удрученным видом сказала она.
До сих пор Кэсси давала от ворот поворот всем мужчинам, пытавшимся ухаживать за ней. После Лунджи она не доверяла никому, кроме Хэролда Риса. И все-таки доверилась Джордану, но в конце концов это доверие взаимно.
– В таком случае завтра мы едем, и будь что будет. – Он встал. – А тем временем прорепетируйте свою на редкость очаровательную улыбку. Она вам понадобится, когда вы предстанете перед вашей матерью и… другом. Никто ничего не знает, только вы и я. И она не узнает, поверьте!
Кэсси молча кивнула, все еще с тревогой, но он, уже в дверях, ободряюще улыбнулся, и оба вдруг почувствовали себя заговорщиками, которые владеют некой общей тайной. Как хорошо, подумала Кэсси, что завтра не нужно идти на работу. Не придется давать объяснения.
Глава 3
На следующий день, когда к дому подъехал «порше» Джордана, Кэсси, стоя у окна и глядя, как он выходит из машины, вдруг разволновалась. Вид у него был довольно хмурый. Совместная затея, похоже, нравилась ему не больше, чем ей. Любопытно, что он сегодня надел, сама-то Кэсси долго не могла решить, какое платье выбрать. Джордан был в отличном темно-сером костюме и сверкающей белизной сорочке, и Кэсси поневоле признала, что он слишком, даже вызывающе красив. Но взгляд у него был какой-то отрешенный, холодноватый, и она вдруг засомневалась в успехе их предприятия. Хорошо хоть, что в итоге она остановила свой выбор на строгом костюме. Испытание предстоит необычайно трудное, и надо быть во всеоружии. Очевидно, Джордан разделял ее мнение, поскольку при виде подчеркивающей стройность ее бедер узкой юбки и короткого прямого жакета на его лице тотчас отразилось явное одобрение.
– Великолепно! –
Кэсси так не думала, но тем не менее ей было приятно, что Джордану небезразлично ее беспокойство. И все же она чувствовала себя не в своей тарелке. Джордана, казалось, вовсе не трогало, что он, не скрываясь, заехал за ней и что они одновременно взяли выходной в газете. Их обоих прекрасно знали в городе, и Кэсси не оставляло ощущение, будто множество глаз наблюдают за их отъездом. А ее шефу все это было, по-видимому, совершенно безразлично.
Напряжение не покинуло ее, даже когда город остался позади. Напротив, тревожные мысли все больше овладевали ею, и, когда спустя некоторое время Джордан повернулся к ней, Кэсси прочла в его глазах досаду.
– Я очень хорошо понимаю ваше беспокойство, – недовольно произнес он, – но вынужден сказать: не забывайте, что в скором времени вам предстоят некоторые испытания и способность к нормальному общению со мной будет самым легким из них. Никто, и менее всего Лавиния Престон, не поверит в нашу помолвку, если мы станем смотреть друг на друга как чужие люди, не желающие даже разговаривать.
– Извините. – Кэсси взглянула на него с легким вызовом. – Разумеется, вы правы, но я действительно не знаю, о чем мне говорить. В конце концов, мы ведь даже не друзья, не говоря уж о большем. Вряд ли из нашей затеи что-нибудь получится. – Она сокрушенно вздохнула, чем еще сильнее рассердила его.
– Не получится, если мы не приложим усилий! – отрезал он. – Нужно хотя бы на эти выходные забыть о взаимной неприязни и попытаться лучше узнать друг друга.
– А как насчет остальных дней? – раздосадованная его тоном, спросила Кэсси. – Всех этих… месяцев, когда мы будем вынуждены притворяться перед вашим отцом?
– А кто говорит, что мы должны все время торчать у него перед глазами, изображая влюбленных?! – язвительно заметил Джордан. – Мы оба работаем, и, к счастью, далеко от больницы. Так что всегда найдется возможность провести короткую репетицию, если возникнет необходимость проведать его.
– Такая необходимость безусловно возникнет! – резко бросила Кэсси.
– Я намерена и навещать его в больнице, и справляться о его состоянии, и видеться с ним после выписки, и…
– Жаль, что при встрече с вашим бывшим возлюбленным вам нельзя изобразить, будто вы помолвлены с моим отцом! – съязвил Джордан. – О нем вы говорите с куда большим энтузиазмом, чем о нашей общей миссии.
– Луиджи никакой не возлюбленный, ни бывший, ни нынешний! – разозлилась Кэсси. – И для меня совершенно естественно говорить о вашем отце с любовью. Его я знаю, а вас не знаю совсем. До вчерашнего вечера вы только и делали, что придирались ко мне, вечно были недовольны. А к вашему отцу я всегда заходила без страха.