Три мушкетера
Шрифт:
При виде человека в плаще д'Артаньян вздрогнул и, выхватив наполовину шпагу, бросился к дверям.
Это был незнакомец из Менга.
— Что вы собираетесь сделать? — вскричала г-жа Бонасье. — Вы погубите нас!
— Но я поклялся убить этого человека! — воскликнул д'Артаньян.
— Ваша жизнь сейчас посвящена вашей задаче и не принадлежит вам. Именем королевы запрещаю вам подвергать себя какой-либо опасности, кроме тех, которые ждут вас в путешествии!
— А вашим именем вы мне ничего не приказываете?
— Моим именем… — произнесла г-жа Бонасье с сильным волнением, — моим именем я умоляю вас о том же! Но послушаем — мне кажется, они говорят обо мне.
Д'Артаньян вернулся к окну и прислушался.
Господин Бонасье уже отпер дверь своего дома и, видя, что квартира пуста, вернулся к человеку в плаще, которого на минуту оставил одного.
— Она ушла, — сказал Бонасье. — Должно быть, вернулась в Лувр.
— Вы говорите, — спросил человек в плаще, — что она но догадалась, зачем вы ушли?
— Нет, — самодовольно ответил Бонасье, — Она для этого слишком легкомысленная женщина.
— А молодой кавалер дома?
— Не думаю. Как видите, ставни у него закрыты, и сквозь щели не проникает ни один луч света.
— Все равно не мешает удостовериться.
— Каким образом?
— Нужно постучать к нему в дверь.
— Я справлюсь у его слуги.
— Идите.
Бонасье скрылся в подъезде, прошел через ту же дверь, через которую только что проскользнули беглецы, поднялся до площадки д'Артаньяна и постучал.
Никто не отозвался. Портос на этот вечер для пущего блеска попросил уступить ему Планше; что же касается д'Артаньяна, то он и не думал подавать какие-либо признаки жизни.
Когда Бонасье забарабанил в дверь, молодые люди почувствовали, как сердца затрепетали у них в груди.
— Там никого нет, — сказал Бонасье.
— Все равно зайдемте лучше к вам. Там будет спокойнее, чем на улице.
— Ах! — воскликнула г-жа Бонасье. — Мы теперь больше ничего не услышим.
— Напротив, — успокоил ее д'Артаньян, — нам теперь будет еще лучше слышно.
Д'Артаньян снял несколько квадратов паркета, превращавших пол его комнаты в некое подобие Дионисиева уха [*] , разложил на полу ковер, опустился на колени и знаком предложил г-же Бонасье последовать его примеру и наклониться над отверстием.
— Вы уверены, что никого нет дома? — спросил незнакомец.
— Я отвечаю за это, — ответил Бонасье.
— И вы полагаете, что ваша жена…
— Вернулась во дворец.
— Ни с кем предварительно не поговорив?
— Уверен в этом.
— Это очень важно знать точно, понимаете?
— Значит, сведения, которые я вам сообщил, можно считать ценными?
— Очень ценными, не скрою от вас, дорогой мой Бонасье.
— Так что кардинал будет мною доволен?
— Не сомневаюсь.
— Великий кардинал!
— Вы хорошо помните, что ваша жена в беседе с вами не называла никаких имен?
— Кажется, нет.
— Она не называла госпожи де Шеврез, или герцога Бекингэма, или госпожи де Верне?
— Нет, она сказала только, что собирается послать меня в Лондон, чтобы оказать услугу очень высокопоставленному лицу.
— Предатель! — прошептала г-жа Бонасье.
— Тише, — проговорил д'Артаньян, взяв ее руку, которую она в задумчивости не отняла у него.
— И все-таки, — продолжал человек в плаще, — вы глупец, что не сделали вида, будто соглашаетесь. Письмо сейчас было бы у вас в руках, государство, которому угрожают, было бы спасено, а вы…
— А я?
— А вы… были бы пожалованы званием дворянина.
— Он вам говорил…
— Да, я знаю, что он хотел обрадовать вас этой неожиданностью.
— Успокойтесь, — произнес Бонасье. — Жена меня обожает, и еще не поздно.
— Глупец! — прошептала г-жа Бонасье.
— Тише! — чуть слышно проговорил д'Артаньян, сильнее сжимая ее руку.
— Как это — «не поздно»? — спросил человек в плаще.
— Я отправлюсь в Лувр, вызову госпожу Бонасье, скажу, что передумал, что все сделаю, получу письмо и побегу к кардиналу.
— Хорошо. Торопитесь. Я скоро вернусь, чтобы узнать, чего вы достигли.
Незнакомец вышел.
— Подлец! — сказала г-жа Бонасье, награждая этим эпитетом своего супруга.
— Тише! — повторил д'Артаньян, еще крепче сжимая ее руку.
Но дикий вопль в эту минуту прервал размышления д'Артаньяна и г-жи Бонасье. Это муж ее, заметивший исчезновение мешка с деньгами, взывал о помощи.
— О, боже, боже! — воскликнула г-жа Бонасье. — Он поднимет на ноги весь квартал!
Бонасье кричал долго. Но так как подобные крики, часто раздававшиеся на улице Могильщиков, никого не могли заставить выглянуть на улицу, тем более что дом галантерейщика с некоторых пор пользовался дурной славой, Бонасье, видя, что никто не показывается, все продолжая кричать, выбежал из дома. Долго еще слышались его вопли, удалявшиеся в сторону улицы Дюбак.
— А теперь, — сказала г-жа Бонасье, — раз его нет, очередь за вами уходите. Будьте мужественны и в особенности осторожны. Помните, что вы принадлежите королеве.
— Ей и вам! — воскликнул д'Артаньян. — Не беспокойтесь, прелестная Констанция. Я вернусь, заслужив ее благодарность, но заслужу ли я и вашу любовь?
Ответом послужил лишь яркий румянец, заливший щеки молодой женщины.
Через несколько минут д'Артаньян, в свою очередь, вышел на улицу, закутанный в плащ, край которого воинственно приподнимали ножны длинной шпаги.