Три напрасных года
Шрифт:
— Пойду, — сказал, — стрельну, а вы пока целуйтесь, если при мне стесняетесь.
— Откуда, приятель? — спросили костровые, угощая сигаретами.
— Из Челябинска.
— О-пана! А мы летом метро вам строили. Ну, метро не метро — подземный переход. Да и строители мы таксебешные — бери больше, кидай дальше. Короче — стройотряд.
Широка страна моя родная! Парни живут в Камень-Рыболове, учатся во Владике, а на целину едут на Урал. Хорошие ребята! Ещё и угостили. Не скоро вернулся к влюблённым. Выкурили с Игорьком по сигарете. Он засобирался к костру:
— Пойду, стрельну….
— А вы пока целуйтесь, если при мне стесняетесь, — закончила Лизавета и, как только Игорь отошёл, прильнула к моим губам.
А я ответил на поцелуй. Ну, а как тут поступить? Девчонка симпатичная…. Я к ней не приставал, ни о чём не просил…. Глупо было бы оттолкнуть. Губы наши сплелись и запутались. Её рука что-то шарила на моей груди, звеня орденами и медалями (значками и знаками). Это что, позыв? И я полез к ней под курточку. Что обнаружил там? Да ничего особенного, чего нельзя было не найти под курточкой семнадцатилетней девчонки. И не загорелся. Может, мне страсти в тот миг не хватало? Может, сил мужских лишила ночная шатенка? Может, вина перед Игорьком…? Только подумал — вот он перед нами, сигаретку протягивает. Я закурил. Лизавета его утешает:
— Ну, что ты, что ты, обиделся? Дай поцелую….
Самое время, думаю, убраться. Только поднялся, рука за бушлат — сидеть! Её рука. Сел, жду, что дальше.
— Нравится тебе моя шея? А грудь? — это она Игорьку. — Так целуй сюда, целуй.
Губы освободились и сразу ко мне. Вот и получился из нас клубок — не размотать, не распутать. Э-эх, грехи тяжкие, человеческие….
Может быть в другое время, с другой девушкой, в другой обстановке всё это могло показаться верхом распущенности — но нам не казалось. Нам было хорошо. И руки Игорька, то и дело встречающиеся на её теле, отнюдь не вызывали раздражения.
Время увольнительной истекало. Мы проводили распутницу домой, и потопали к катерам, весело болтая ни о чём. В виду флотской части меня окликнули. То был дом Светки Рожковой, и она сама за его заборчиком. Стоило зайти. Я отдал Игорьку увольнительную:
— Отдашь обеспечивающему. Если Переверзев на катерах, шилом сюда.
Мы присели со Светкой на скамейку под окнами во дворике.
— Уезжаешь? А зайти, попрощаться? Успеешь, говоришь? А знаешь, Тоник, все эти годы я только тебя и любила. И ты меня тоже, я знаю….
Меня будто пружиной подбросило:
— Что ж ты со мной делаешь? Ты почему молчала — ни словом, ни жестом…? Зачем тогда все остальные? Меня сундуком тут уговаривали…. Я мог бы в Платоновке смотрителем…. А теперь что — машина запущена, и нет обратного хода. Папашка в деканате побывал — меня в институте ждут….
— Да я ведь ни к чему-то — просто сказала, о чём думала.
В открытой форточке окна появилось девичье личико. Я знал, что у Светки есть сестра-двойняшка София, но видел её впервые.
— Кавалер, девушка у тебя совсем замёрзла.
Я накинул бушлат на Светкины плечи, присел рядом, обнял.
— Поцелуй меня, Тоник.
Едва наши губы соприкоснулись, за калиткой раздался голос, который в данной ситуации я менее всего хотел бы услышать.
Витя Иванов взрыдал:
— Так вот какая ты! Налево и направо…! Нашим и вашим…!
Света даже защищаться не стала, оправдываться — уткнула лицо в ладони и затрясла плечами.
— Послушай, — пошёл к комендору. — Ты всё неправильно понял. Светик мне как сестра….
— Друг называется. Отвали…! — Витька развернулся и побежал прочь.
Ситуация!
— Допрыгались, голубки — София вновь предстала, теперь уже на крыльце. — Что теперь скажешь?
Это Светке, а мне:
— Как теперь на службу пойдёшь — он, поди, убъёт тебя?
Убить не убъёт, но положеньице не из приятных. Угораздило же нас. Ума не приложу, что предпринять. Знала Софья. Она затащила Светку домой, переоделась в её халатик и вышла в моём бушлате на плечах.
— Пошли, любовничек.
Мы пришли в беседку на утёсе. Я кликнул вахту, приказал позвать Иванова. Тот поднялся.
— Нет, ну вы дети малые, ей Богу, — перешла София в наступление. — Светка грозится за косы оттаскать. Ты куда умчался, кавалер? К Светке шёл? Меня увидел и убежал. Подумал, что она со старшиночкой целуется? А это я. Эх, ты….
— Ты ведь замужем, — Витёк бросил недоверчивый взгляд на Светкину сестру, на меня.
Я плечами пожал — мол, всякое бывает. А Софочка очень правдоподобно ощерилась:
— А ты мне кто, свекор?
— Так это… я, — осунувшееся было лицо комендора, разгладила радость. — Я побегу…. Света ждёт.
— Беги — беги, — сказала София и ещё раз в удаляющуюся спину. — Беги-беги….
— Что делать станем? — спросил я.
— А ничего: у меня муж есть и сестра…. А ты езжай себе на дембель, — и ушла в моём бушлате, который под утро принёс счастливый Ромео.
Ещё на границе Беспалов жаловался на колики в животе. Пришли — он в санчасть. Потом его обследовали в госпитале танкистов и отправили во Владик. Там сказали — будем готовить к операции. Без командира остался наш доблестный ПСКа.
Наши отношения с Беспаловым последнюю навигацию были почти дружеские. Приплёлся как-то вечерком навеселе, да не один — девчушка с ним была премиленькая, любопытная. Сказал — сестрёнка меньшая, а при ней кавалер. Взглянул и опешил — Джон из военного оркестра пограничного отряда. Тот самый, из-за которого врезал я по скуле старшине музыкантов, после чего началась та памятная драка.
Он отслужил, учится в МГИМО, подругу завёл — собрался жениться.
А командира жаль….
16