Три шага сквозь время
Шрифт:
С грустными мыслями Дзюэмон вернулся в замок. И как стемнело, не захватив с собой ни кистей, ни красок, отправился в обход. На том же месте, что и вчера, встретил он горбатого монаха. Старик стоял возле стены, поджидая отрока.
– Глубокая печаль в твоих глазах, – проговорил монах. – Неужели не прошёл ты испытания?
Дзюэмон тяжко вздохнул и отвернулся.
– В невезении рождается удача, – утешил его старик. – Будешь готовиться усерднее и через год обязательно пройдёшь.
– Не буду, – пробормотал в ответ Дзюэмон. – Я снова провалюсь. Да что провалюсь, меня даже
И он рассказал старику, как заснул на испытании и не выполнил задания. Монах удручённо покачал головой:
– Да, всё очень плохо. Учителя в Утагава не простят подобной выходки… Но я могу тебе помочь.
Дзюэмон поднял глаза и впервые посмотрел монаху прямо в лицо. У старика был крючковатый нос, а кожа напоминала скорлупу сморщенного ореха. Маленькие колючие глаза внимательно разглядывали юношу.
– Как же вы мне поможете? – удивился Дзюэмон.
– Я сделаю так, что учителя в Утагава забудут твою непочтительность. Но за это тебе придётся исполнить мою просьбу.
– Какую?
– Учись усердно, и через двадцать лет я приду к тебе с ней.
Дзюэмон обомлел. Он понял, что это тэнгу стоит перед ним, и очень испугался. Отец предупреждал, что говорить с тэнгу опасно. Они мудры как лисицы и столь же коварны. Кто знает, о чём попросит «небесный пёс» через двадцать лет?
Дзюэмон раскрыл рот, чтобы отказаться, но старик не стал его слушать. Он достал деревянный веер и, взмахнув им, в тот же миг исчез, оставив Дзюэмона в одиночестве.
Миновала вьюжная зима, отцвела весна, а за ней пришло погожее лето.
Всё это время Дзюэмон совершенствовал своё умение. Он рисовал нарядный Эдо в праздники и суетящийся Эдо – в будние дни. Свои работы Дзюэмон показывал другу отца, но тот лишь одобрительно кивал и не поправлял его, потому что отрок давно уже превзошёл учителя в искусстве гравюры.
Быстро пролетели летние дни, и вот уже подошёл срок нового испытания в Утагава. С трепещущим сердцем ступил Дзюэмон за порог школы, но никто не окликнул отрока грозным голосом. На этот раз желающие учиться должны были нарисовать стебли бамбука, растущего вдоль реки – символ упорства и трудолюбия. Не мешкая, Дзюэмон принялся за работу и успел завершить её как раз вовремя. С гордостью положил отрок своё творение на стол перед учителем.
– Работа не дурна, – ответил тот, удостоив лист мимолетным взглядом.
– Значит, я буду учиться в школе Утагава, господин?
– Значит, будешь.
– У мастера Тоёкуни, господин? – спросил Дзюэмон, осмелев от радости.
– Не настолько ты хорош, мальчик, – поднял на него взгляд мастер Тоёкуни. – Но ты вполне подходишь мастеру Тоёхиро.
– Благодарю, господин, – поклонился в ответ Дзюэмон.
Больше всего в жизни он желал учиться у главы школы, мастера Утагава Тоёкуни, чьи работы не раз отправляли в дар императору. Впрочем, учиться у мастера Тоёхиро считалось не менее почётно, потому ушёл отрок домой счастливым как никогда.
А на следующий день в Утагава начались занятия. Не пожалел тогда Дзюэмон, что попал к мастеру Тоёхиро, потому что оказался учитель весьма
Талант Дзюэмона не остался не замеченным мастером: не прошло и полугода, как наставник Тоёхиро доверил ему обучение младших учеников. Дзюэмон всей душой привязался к наставнику, но даже ему он не осмелился рассказать о тэнгу. Мудрый учитель мог бы дать совет, как обмануть «небесного пса», когда придёт время. Но вдруг он посчитает Дзюэмона обманщиком? Тяжело было на душе у юноши, но он решил, что рассказом своим лишь разочарует наставника.
В один из летних дней, когда так приятно посидеть в теньке, слушая пение птиц и любуясь золотыми травами, позвал мастер Тоёхиро Дзюэмона в свой дом.
– Почти год прошёл с тех пор, как ты ступил за ворота школы Утагава, – сказал он отроку. – Но за этот год я успел обучить тебя всему, что знал сам. С этого дня я перестаю быть твоим наставником.
– Неужели вы гоните меня, учитель? – огорчился Дзюэмон.
– Вовсе нет, – покачал головой Тоёхиро. – Я хочу, чтобы ты выбрал себе новое имя, потому что отныне ты мастер укиё-э.
Поклонился тогда Дзюэмон наставнику и почтительно произнёс:
– Я возьму имя Хиросигэ. «Хиро» – как дань уважения вам, учитель, и «сигэ» – в честь предков своего рода.
Поклонились Хиросигэ и Тоёхиро друг другу, и с тех пор стал Хиросигэ самостоятельно обучать других искусству гравюры.
Днём Хиросигэ раскрывал ученикам премудрости укиё-э, а в свободное время ходил по окрестностям Эдо и рисовал. Он гулял среди нарядных жилищ аристократии и меж торговых рядов, бродил по садам и паркам, посещал храмы и ремесленные кварталы.
Однажды в весеннем саду Камэидо среди цветущих слив он повстречал прекрасную девушку. Её звали Кимико. Она прогуливалась по саду в обществе двух подруг и любовалась цветами. Взгляды их встретились, и с этого дня Хиросигэ уже не мог думать только о красоте Эдо. Каждый вечер он проводил с Кимико. Они гуляли по тенистым аллеям и, стоя на мостике, смотрели на течение реки, несущей свои воды в озеро. И там, среди одетых в золото деревьев, Хиросигэ решился попросить её руки.
Зажили Хиросигэ и Кимико в радости и согласии. Хоть и не водилось в их семье большого достатка, но то были золотые годы. И только одно омрачало счастливую жизнь: не наградила их судьба ребёнком. Хиросигэ рисовал, и его гравюры пользовались успехом. Старый учитель Тоёхиро не раз одобрительно улыбался, глядя на изящные тонкие линии, выходившие из-под руки бывшего ученика.
– Обещай, – просил он Хиросигэ, – что когда меня не станет, ты оставишь школу. Твой талант заперт здесь, как птица в клетке.