Три стороны моря
Шрифт:
Тайная миссия Ба-Кхенну-фа не позволяла обратиться за помощью к опытным корабельщикам. В былые времена на море Великий Дом Кемт пользовался услугами Кефтиу. Но сейчас на Кефтиу хозяйничали эти, с севера. С ними нечего было и думать договариваться. Пронырливым финикийцам Ба тоже не доверял.
В результате четыре корабля Кемт провели две сотни дней на нелюдимом островке, вытащенные на песок. Два из них были заполнены воинами — чтобы не бояться разбойников — один выглядел как купеческое судно. Еще один изображал корабль приамова сына. Этот
На острове Ба ждал моря совершенно гладкого, безопасного, но с южным ветерком. Для неумелых мореходов годилось только идеальное плавание. Ждать пришлось долго. Припасы заканчивались, два корабля с охраной Ба вынужден был отпустить с северо-восточным ветром.
Но ведь на острове они были вместе. И вместе рассчитывали скудную пищу. Любитель дорогих вин и изысканных яств, Ба-Кхенну-ф не жалел об однообразных днях и ночах посреди чужого моря.
— В этом море есть что-то ужасное. Правда?
— Нет, неправда. В этом мире нет ничего ужасного.
— Для чего ты хочешь отдать меня кому-то? Нам вдвоем так хорошо…
— Говори на их языке. Я же просил тебя, забудь о том, что Кемт вообще существует. Говори только на языке данов. Ты женщина из племени данов.
— Здесь нет ни одного дана. На всем острове…
— К счастью!
— Иди ко мне. Ночью мне без тебя холодно.
— Да, моя хорошая.
— Я замерзну там без тебя. Я боюсь.
— В этом мире нет ничего страшного.
— Все страшное за пределами этого мира?
Ба уже гладил ее бедра, он почти начал тот согревающий ночи танец. Но ее вопрос заставил его отпрянуть и задуматься.
И редкое, ценное, чего с ним давно не случалось, голос брата из глубины сердца прозвучал: «Пора!»
— Почему ты молчишь? Почему остановился?
— Пора! — повторил Ба.
И голос брата добавил: «Я горжусь тобой…»
— За пределами мира меня ждут, — ответил Ба-Кхенну-ф девушке. — Так что, я думаю, там тоже не должно быть ничего страшного.
Когда правая нога первой ступила на причал, Ба сказал себе: «Вот я здесь!» Причал был видавший виды, две доски не так давно заменили — они смотрелись свежее прочих.
На холме притаился обтянутый стеной город. Стена как будто невысока. Или это с берега кажется?
Купец шел к городу, поднимался по склону, и чудилось, что город втянул голову в плечи, сжался при его приближении.
Город, ты обречен! Прости…
После голодного острова хотелось есть. Город манил запахами, дымок поднимался в небо не напрасно. Троя-Велусса просила пощады, проникая в ноздри.
Сейчас он отдаст золото и сделает то, о чем мечталось. Съест зажаренное на вертеле мясо и запьет вином. И попросит еще кусок. И так три или четыре раза.
Радостное возбуждение расправляло ему плечи.
И он найдет человека, который нужен. Выберет из кучи царских детей, как рыбак выбирает лучшую рыбу.
А что потом делает с бьющейся рыбой рыбак?
— Тебе не надо никуда больше плыть, подвергать себя опасностям, — сказал Приам, хозяин-отец Трои. — Все товары, которые ты можешь захотеть, есть в нашем городе. И все, что ты хочешь продать, мы можем купить. Так что тебе не надо подвергать себя опасностям. Тебе не надо никуда плыть…
Две полные луны округлились, зарумянились, потом побледнели и отощали; к этому времени Ба-Кхенну-ф знал наизусть улочки Велуссы, и Ба-Кхенну-ф был близок к отчаянию. Он подозрительно надолго задержался на берегу, упуская сезон мореплавания. Чтобы оправдать задержку, он делал вид, будто влюблен в Лаодику, одну из дочерей Приама, общепризнанную красавицу. Он видел ее раза четыре, Лаодика ему совершенно не нравилась. Ба представлял ее рядом со своей девушкой, темнокожей надеждой, неизвестной пока никому легендой…
Девушка принадлежала ему, он прятал ее на корабле и возвращался к ней каждый вечер. Это было счастье.
Он продал Приаму весь товар, купил очень дорогое железо, хеттскую диковинку, выяснил количество торговых кораблей, положение хеттов, научился называть Велуссу только Троей, заговорил совсем как троянец, но не нашел того наивного, доверчивого и не придумал, как же ему сотворить дело, в котором он клялся Рамзесу. Это было несчастье.
Все казалось так просто во дворце… После слуг Атона все казалось легко. А здесь не хватало везения. Он все-таки был чужеземцем. С ним общались, его угощали, причем угощали так, что впору задуматься о здоровье. В долине Хапи Ба тратил золото, чтобы есть и пить утонченно, с расстановкой и вкусом, однако так много и непрерывно, как в Трое, он не ел и не пил никогда.
Но его не слушали, ему почти не приходилось говорить. Переворачивая вертел, поливая мясо вином, — никаких рабов, собственноручно — Гектор, например, и не догадывался, что означает мечтать. И зачем это, когда может подгореть бычок.
Если они не начнут фантазировать, если во всей Трое не найдется ни одного мечтателя, то войны не будет. Так размышлял наедине с собой, в перерывах между трапезами, Ба-Кхенну-ф.
Вечером шестидесятого дня пребывания Ба наблюдал, как Гектор выполняет воинские упражнения. Ба невольно сравнивал его с Мес-Су. Эти двое вместе могли бы завоевать небольшую страну. Но в поединке…
— Что ты делаешь?
Ба повернулся. Перед ним стояла невысокая девушка.
— Переживаю закат, — ответил он.
— Ты издалека?
— С того света.
— О! Значит, ты видел Аида?
— Как тебя.
— Врешь! — она рассмеялась. — Тот, кто так близко познакомится с Аидом, не выйдет назад к солнцу.
— Я вышел.
Она задумалась.
— Ты, наверное, ни разу не обернулся.
— Почему?
— Если бы ты обернулся, то окаменел. И остался бы стоять камнем в подземном царстве.