Три судьбы (Обратный билет из Ада)
Шрифт:
– Если вы с Анитой друзья, спросите ее.
– Я не говорил, что мы друзья. Я коллекционер. Вы можете уточнить это у отца, но я буду вам крайне признателен, если вы сделаете это с глазу на глаз, чтобы Анита не узнала о предпринятых мною шагах. Я купил в «Уайли» несколько красивых вещиц. Последней была литая ваза «Лалик». Шесть обнаженных девушек, выливающих воду из кувшинов. Мне нравятся обнаженные женщины, – со смешком сказал он. – Можете подать на меня в суд.
– Я думала, что вам нравятся красные шелковые трусики.
– Не стану отпираться.
– Ничем не могу помочь, мистер Бардетт. Идите к мисс Гай и скажите ей, что она понапрасну тратит время.
– Я работаю не на Аниту, а на самого себя. Судьбы представляют для меня личный интерес. Анита закинула крючок, надеясь, что я проговорюсь и выведу ее на их след. Она ошиблась в расчетах. У вас она тоже успела поработать, – добавил он, показав на телефон. – Держу пари, вы знаете нечто такое, чего она не знает. Думаю, мы сумеем помочь друг другу.
– Даже если так, почему я должна вам помогать?
– Потому что я хорошо знаю свое дело. Вы расскажете, что именно вам известно, а я найду их. Ведь вы этого хотите, не правда ли?
– Я еще сама не знаю, что именно мне известно.
– Кто такой Малахия Салливан?
– Я уверена только в одном… – Достаточно было упоминания его имени, чтобы у нее сжалось сердце. – Он лжец и мошенник. Сказал, что Анита обманула его, но, насколько я знаю, они оба воры, – закончила Тайя.
– Где я могу его найти?
– Думаю, он вернулся к себе в Ирландию. В Коб. Но я предпочла бы, чтобы он горел в аду.
– Какое отношение он имеет к Судьбам?
Тайя замешкалась,
– Салливан утверждает, что Анита украла у него одну из Судеб. Но поскольку он лжет на каждом шагу, у меня есть причины сомневаться в этом. Послушайте, беседа была очень интересной, но вы помешали моей работе.
– У вас есть моя визитная карточка. Подумайте как следует и свяжитесь со мной. – Джек шагнул к двери, но на пороге обернулся. – Если вы что-то знаете, будьте осторожны. Тайя, Анита – настоящая змея, которой нравится глотать красивые вещи.
– А кто вы, мистер Бардетт?
– Человек, который ценит капризы судьбы.
«Малахия Салливан», – думал Джек, спускаясь в лифте.
Похоже, ему предстояло путешествие в Ирландию.
Путь от Лондона до Нью-Йорка неблизкий. И кажется еще дольше, если ты сидишь на сиденье размером с почтовую марку, зажатый между женщиной, ноги которой лишь чуть короче твоих собственных, и мужчиной, который пользуется локтями, как ножами с выкидными лезвиями. Гедеон пытался углубиться в книгу, но тут была бессильна даже чеканная проза Стейнбека. Поэтому он провел несколько часов, размышляя над тем, как выпутаться из ситуации, в которой оказались он сам и его семья.
Полет Гедеон пережил, но проволочки на таможне и при получении багажа чуть не доконали его.
– Ты можешь поручиться за своего друга? – спросил он Клео.
– Слушай, ты сам сказал, что тебе не по карману снять номер в отеле, и попросил познакомить тебя с парнем, который приютит нас на несколько дней и не станет задавать лишних вопросов. Так вот это и есть Мики.
– Да, я не могу позволить себе номер в гостинице, но не понимаю, как ты можешь доверять мужчине, которого зовут Мики.
– Ты просто чокнутый. – Они шли через здание аэропорта, и Клео глубоко втягивала в себя воздух. Воздух был специфический, но все же нью-йоркский. – Какого черта ты не спал в самолете? Я дрыхла без задних ног.
– Знаю. Этого вполне достаточно, чтобы я ненавидел тебя до Судного дня.
– Можешь злиться сколько влезет. Мне на это наплевать. – Клео вышла из здания аэропорта, где царил адский шум и можно было задохнуться от ядовитых выхлопов. – О боже, я вернулась!
Гедеон надеялся подремать в такси, но там звучала индийская музыка, от которой лопались барабанные перепонки.
– И давно ты знаешь этого Мики?
– Не помню. Лет шесть-семь. У нас было несколько совместных номеров.
– Он стриптизер?
– Нет, не стриптизер, – ответила Клео. – Танцор, как и я. Понимаешь, я выступала на Бродвее. Мы вместе танцевали, ездили на гастроли.
– А заодно и спали?
– Нет. – Она поджала губы. – Мики станет подбивать клинья скорее под тебя, чем под меня.
– Чудесно.
– Надеюсь, ты не испытываешь ненависти к голубым?
– Кажется, нет. – Гедеон слишком устал, чтобы ломать себе голову над такими вещами. – На всякий случай вспомни нашу легенду и придерживайся ее.
– Замолчи, Ловкач. Ты портишь мне радость от возвращения домой.
– Я провел с этой женщиной неделю, – проворчал Гедеон, закрывая глаза, – а она так ни разу и не назвала меня по имени.
Клео посмотрела на него и поняла, что улыбается. Гедеон был помятый, всклокоченный, но все равно ужасно милый. Ничего, через день-другой он почувствует себя намного лучше. Когда она осуществит свой план. Не он один раскидывал мозгами во время полета.
Первым делом следовало спрятать статуэтку в надежном месте. Например, в сейфе банка. Потом позвонить Аните Гай и начать деловые переговоры. Клео рассчитывала на круглый миллион. А когда она вновь окажется на коне, то разделит этот миллион с Гедеоном. Шестьдесят процентов ей, сорок ему. Конечно, он выйдет из себя, но она сумеет с ним справиться. Синица в руках лучше журавля в небе. Все равно он никогда не вырвет первую Судьбу из лап такой женщины, как Анита Гай. Ни за что на свете. А если Гедеон захочет продолжить поиски третьей статуэтки… что ж, у него будут для этого деньги.
Она окажет ему услугу. Отплатит добром за добро. Во-первых, Гедеон помог ей вернуться в Нью-Йорк; во-вторых, нашел способ пополнить ее банковский счет. Шестьсот тысяч – это совсем неплохо. Потом он успокоится. Может быть, даже проведет в Нью-Йорке несколько недель. Она с удовольствием покажет ему город. И окрестности тоже.
Несмотря на жару, Клео опустила стекло. Пусть нью-йоркский ветер ударит ей в лицо. Звуки гудков казались ей райской музыкой. Такси медленно, но верно прокладывало себе путь в немыслимой толчее.
Наконец они остановились у дома Мики в районе Девятой авеню. Настроение Клео поднялось до такой степени, что она и не подумала ворчать, когда Гедеон велел ей расплатиться с шофером.
– Ну, как тебе? – спросила она.
– Что «как»? – не понял Гедеон.
– Нью-Йорк. Ты говорил, что никогда здесь не был.
Осоловевший Салливан обвел глазами улицу.
– Слишком многолюдно. Слишком шумно. И все выглядят так, словно чем-то недовольны.
– Ага. – Клео проглотила комок в горле. – Это самый лучший город на свете. – Она выпорхнула из машины, подбежала к подъезду и набрала номер квартиры Мики.
Спустя мгновение раздался долгий непристойный звук, который заставил Клео рассмеяться.
– Мики, чертов педик! Впусти меня. Это я, Клео.
– Клео? Черт побери! Быстро поднимайся. Хочу посмотреть на твою хорошенькую попку!
Прозвучал зуммер, щелкнул замок, и Клео пулей влетела в крошечный вестибюль. Когда дверь открылась, лифт угрожающе заскрипел, но Клео это не испугало. Она смело вошла в кабину и нажала на кнопку третьего этажа.
– Мики из Джорджии, – сказала она Гедеону. – Из богатой семьи, в которой полно врачей и адвокатов. Мы быстро нашли общий язык, поскольку оба были не в ладах с родителями.
В данный момент Гедеону было все равно. Что из Джорджии, что с Луны, гей он или родился о трех головах, какая разница? Лишь бы у него был душ и свободная кровать.
Когда дверь лифта со скрипом открылась, Гедеон мельком увидел высокого чернокожего пышноволосого парня в красной майке и черных брюках в обтяжку. Мики подхватил Клео и закружил ее. Не успел Гедеон опомниться, как Клео вновь оказалась на полу, а потом пара начала откалывать в узком коридоре танец, напоминавший джиттербаг [9] .
Импровизированный номер закончился тем, что Клео обхватила руками шею Мики, а ногами – его талию.
– Малышка, где тебя черти носили?
– Всюду. О боже, Мики, ты классно выглядишь!
– Верно, черт побери! – Он поцеловал Клео сначала в одну щеку, потом в другую, а затем в губы. – А ты выглядишь так, словно тебя волокли по улице.
– Можно принять душ? – Она положила голову ему на плечо. – И моему другу тоже.
Мики склонил голову набок, потом нагнулся и смерил Гедеона пронизывающим взглядом.
– Клеопатра, кого это ты притащила?
– Его зовут Гедеон. – Довольная Клео облизала верхнюю губу. – Он ирландец. Я заарканила его в Праге. И пока подержу для себя.
– Он чертовски симпатичный.
– Ага. Характер у него неважный, но внешность классная. Входи, Ловкач, не стесняйся!
– Ну что, шоу закончено?
– Двигается он неплохо, – заявил Мики, когда Гедеон вошел в холл. – И акцент приятный.
– У тебя тоже.
Ответ Гедеона заставил Мики широко улыбнуться и обнажить белые зубы.
– Входите, ребята, и рассказывайте все как на духу. – Хотя, по мнению Гедеона, этот малый был тощим, как зубочистка, он подхватил рослую Клео словно перышко и внес ее в квартиру.
– У меня скромно, – сказал Мики, поставив Клео на пол и похлопав ее по заду, – но уютно.
Скромно? У Гедеона зарябило в глазах. Темно-синие стены с белыми полосками, дюжины театральных афиш, ковер с диким геометрическим узором. Белый кожаный диван, огромный, как океанский пароход, был завален пухлыми разноцветными подушками. Ему хотелось рухнуть на этот диван ничком и проспать до конца жизни.
– Коктейли, – объявил Мики. – Замечательные ледяные коктейли.
– Думаю, Ловкачу первым делом нужен замечательный ледяной душ, – сказала Клео. – Так и быть, пропускаю тебя. Спальня там, справа.
Гедеон посмотрел на Мики, и тот добродушно махнул рукой.
– Валяй,
– Спасибо. – Салливан взял дорожную сумку и ушел, оставив их наедине.
– Джин с тоником. – Мики подошел к шикарному белому бару. – Много льда, много джина и капелька тоника для проформы. А потом ты все расскажешь папочке.
– Звучит заманчиво. Мики, можно перекантоваться у тебя несколько дней?
– Мой дом к твоим услугам, крошка.
– История кошмарная. – Клео подошла к двери спальни, приоткрыла ее и прислушивалась, пока не раздался шум льющейся воды. Затем она плотно закрыла дверь, вернулась к бару и рассказала Мики все.
Когда Клео вошла в ванную с джином и тоником, Гедеон был мокрым и обнаженным.
– Я подумала, что это не помешает.
– Спасибо. – Он взял стакан и выпил его содержимое одним глотком. – Ну что, мы остаемся?
– Остаемся, – кивнула она. – Более того, Мики щедро уступает тебе свою кровать.
Гедеон запомнил эту кровать, когда мчался в душ. Большая, мягкая, красная… И ужасно сексуальная. Он растерянно замигал, увидев зеркала, вделанные в потолок.
– Мне придется спать с ним?
Клео рассмеялась.
– Нет, со мной. Ступай. Покемарь несколько часов.
– С удовольствием. Утром мы придумаем, как заполучить Судьбу. Сейчас я слишком устал. Голова не работает.
– Тогда ложись. А мы с Мики немного поболтаем, пока он не уйдет в театр. Он выступает в кордебалете в «Целуй меня, Кэт». – Увидев, что Гедеон захлопал глазами, она объяснила: – Знаменитый мюзикл Кола Портера. Неужели не слыхал?
– Рад за него. Передай, что я ценю его гостеприимство.
Все еще голый и влажный, Гедеон подошел к кровати, юркнул в нее и тут же захрапел.Салливан проснулся от гудков и шума мусоровоза и как зачарованный уставился на отражение в зеркале, вделанном в потолок. Красная простыня укрывала Гедеона до талии; казалось, за ночь его распилили надвое. «Нет, – поправил себя он. – Распилили их ».
Рядом раскинулась Клео. Ее разметавшиеся волосы на красном фоне казались черными. Кожа Клео была смуглее, чем у него. Рука, обнимавшая его, напоминала золотую пыль, запорошившую белую кожу Гедеона и роскошные алые простыни.
Гедеон смутно помнил, как ночью она скользнула в постель и прижалась к нему. А он прижался к ней. Она не говорила ни слова. Гедеон ее не видел. Но зато он помнил тепло и вкус ее кожи. И даже ее запах. Он узнаёт ее даже в темноте… Что бы это значило?
В конце концов ему придется над этим подумать. И понять, почему даже в кровати, похожей на огромное озеро, они тянутся друг к другу и спят в обнимку. Но сейчас следовало подумать о другом. Человек не может доверять своему мозгу, пока не выпьет кофе.
Гедеон начал осторожно выбираться из постели, но Клео придвинулась ближе и прильнула к нему. Это удивило и тронуло Салливана. Ему захотелось лечь снова, разбудить Клео и как следует воспользоваться зеркалом на потолке.
«Нет», – подумал он, поцеловал ее в макушку и освободился. Потом натянул джинсы, оставил спящую Клео и отправился искать кухню.
Но окончательно проснуться его заставил не кофеин, а вид Мики, растянувшегося на белом кожаном диване и укрытого лишь подушками, изумрудного цвета простыней и собственными длинными волосами. Хотя Гедеону было неловко тревожить хозяина, но желание выпить кофе оказалось сильнее. Стараясь не шуметь, он обошел диван и прокрался на кухню.
Там все было сверкающим и безукоризненным, как на картинке из каталога. На стойке стояли какие-то диковинные кухонные приспособления. Он открыл шкафчик и обнаружил сине-белые тарелки, аккуратно составленные в стопки, стаканы всевозможных форм и размеров. А когда он чуть не заплакал от досады, нашелся и пакетик с кофе. Гедеон открыл его и чертыхнулся себе под нос, увидев ароматные зерна.
– Какого черта я буду с ними делать? Жевать, что ли?
– Можно. Но лучше смолоть.
Гедеон вздрогнул, повернулся и захлопал глазами.
Золотистые трусики Мики едва прикрывали его мошонку.
– Извини. Я не хотел тебя будить.
– Я сплю чутко, как кошка. – Мики забрал у Гедеона пакет и насыпал горсть зерен в кофемолку. – Ничто не сравнится с запахом свежемолотого кофе, – сказал он, когда раздалось жужжание. – Хорошо спалось?
– Мне? Да, спасибо. Нам не следовало выдворять тебя из собственной постели.
– Вас двое, я один. – Наливая воду, Мики покосился на Гедеона. – Должно быть, ты умираешь с голоду. Как насчет завтрака? Лично я не отказался бы от тоста.
– Это было бы чудесно. Извини, что мы свалились на тебя как снег на голову.
– О, мы с Клео старые друзья, так что ничего страшного. – Мики небрежно махнул рукой, включил кофеварку, а потом вынул из холодильника яйца и молоко. – Я ее обожаю. Ужасно рад, что она вернулась, да еще с приличным парнем. Я предупреждал ее насчет этого типа Сидни. Не спорю, выглядел он неплохо, но это была одна безмозглая плоть. И что же учинил этот подонок? Обокрал ее дочиста и бросил. – Мики неодобрительно фыркнул и разбил в миску несколько яиц. – Да еще в Праге, подумать только! Впрочем, тебе и так все известно.
– Не совсем. – Гедеон смотрел на Мики как зачарованный. – Ты же знаешь Клео. Она предпочитает обходиться без подробностей.
– Она не сбежала бы с этой крысой, если бы папаша не стал снова проедать ей мозги. Мол, ты даром тратишь время и позоришь себя и семью.
– Чем?
– Танцами. Театром. – Мики произнес эти слова с надрывом и дрыгнул ногой в воздухе, ставя на стол кофейные кружки. – Дружбой с такими людьми, как я. Не просто с чернокожим, но с чернокожим геем. С чернокожим геем-танцовщиком. Молоко, сахар?
– Нет, спасибо. Просто черный. – Гедеон поморщился. – А ты…
Мики беззаботно рассмеялся.
– А я люблю как можно больше сахара! Ты ему тоже не понравился бы, – добавил он, протягивая Гедеону кружку. – Папаше нашей Клеопатры.
– Нет? Ну и черт с ним. – Гедеон отсалютовал Мики кружкой и сделал глоток. – Слава тебе, господи!
– Пей, радость моя. – Мики обмакнул во взбитые яйца толстые куски заварного хлеба. – Я вижу, мы с тобой столкуемся.
Так и вышло. Они одолели половину буханки хлеба, целый кофейник и целую кварту только что выжатого Мики апельсинового сока.
Когда Клео с трудом выползла из спальни, Гедеон больше не удивлялся ни золотым трусикам Мики, ни дракону, вытатуированному на его левой лопатке, ни тому, что другой мужчина называл его «радость моя».Часть II Измерение
Я измерил свою жизнь кофейными ложками.
Т. С. Элиот
[10]
10
Радость моя, я не уверен, что ты поступаешь правильно.
– Я поступаю разумно, – стояла на своем Клео. – А разумные поступки всегда бывают правильными.
– Как бы ни складывались твои отношения с Гедеоном, вам нужно быть честными друг с другом. – Мики покачал головой. Они стояли на бродвейском перекрестке и дожидались зеленого света. – Вы оба мне по душе, а ты хочешь испортить все еще до того, как между вами началось что-то серьезное.
– Ты слишком романтичен.
– Слишком романтичным быть нельзя, – возразил Мики. – Романтика превращает секс в искусство. Без нее секс – скучное и муторное дело.
– Именно поэтому у тебя разбито сердце, а у меня нет.
– И очень жаль. В небольшой дозе это пошло бы тебе только на пользу.
– Не дуйся. – Желая утешить Мики, Клео обняла его за талию. Они миновали угол Седьмой авеню и 52-й улицы и пошли на север. – Я делаю это и для него тоже. Как только Анита получит Судьбу, она оставит Гедеона в покое. Кроме того, у него появится куча денег. В конце концов, статуэтка принадлежит мне. Я не обязана делиться с ним, но сделаю это.
Она слегка сжала талию Мики и свернула к банку.
– Нужно сделать это как можно скорее. Если я не успею обернуться до часа дня, он начнет задавать вопросы. Кроме того… – Они вошли в тихий вестибюль, и Клео понизила голос: – Гедеон и сам куда-то отправился, иначе он никогда не отпустил бы меня одну.
– Клеопатра, твой главный недостаток – это цинизм.
– Тебе бы несколько месяцев поработать в чешском стриптиз-клубе! – бросила она. – Едва ли после этого ты стал бы смотреть на мир сквозь розовые очки…
– Ты не носила их и раньше, – напомнил Мики. Клео только фыркнула и подошла к служащему банка.
– Мне нужен сейф, – сказала она.
Когда она снова вышла на Седьмую авеню, Судьба лежала в надежном сейфе банка. Ключи были у Клео и у Мики. По ее расчетам, это было разумно. Если возникнут неожиданные трудности, Мики сможет получить статуэтку вместо нее.
– О’кей. Теперь я позвоню Аните и назначу встречу. В каком-нибудь общественном месте, – добавила Клео, протягивая Мики руку. – Давай свой мобильник.