Три темные короны
Шрифт:
– Есть ли более чистая причина? – Мадригал протянула ей ленту. – Заверни вместе и свяжи вот этим.
– Как это делать? – спросила Арсиноя. Ей казалось, что она сама знает, как. Пальцы плели косу из ткани без усилий, и она потянулась бы за лентой даже без инструкций Мадригал.
– Остров – вот оно, - шепнула Мадригал. – Закрой глаза.
Гляди в огонь.
– Джулс хотела сделать это сама. И вообще б не делала, ей это не надо.
Мадригал горестно поджала губы.
Каждая
Сандринах. Озорные улыбки, глаза, как отражение в море грозовых облаков. Ветер в тёмных волосах. Таков теперь
Джозеф. И хотя Арсиноя любила Джулс и считала её красивой,
она знала, что Джулс не так красива, чтобы удержать такого.
Арсиноя смотрела на линию между пальцами. Мгновение назад ничего не могло напугать птиц, разрушить гнёзда… Но в узлах столько всего – и Мадригал связала волосы Джулс и
Джозефа так крепко…
Она завернула лентой их в последний раз. Мадригал взяла серебряный нож и резанула по нижней части предплечья
Арсинои так быстро, что ране понадобилось несколько секунд,
дабы начать кровоточить.
– Ой! – вскрикнула Арсиноя.
– Это не больно.
– Больно. Могла бы предупредить.
Мадригал отмахнулась и прижала локон к крови. Она сжимала руку Арсинои, словно мочала локон в жидкость.
– Кровь королевы… Кровь острова. Благодаря тебе Джулс и
Джозеф никогда не расстанутся.
Арсиноя закрыла глаза. Джулс и Джозеф. Они неразлучны с самого рождения – пока она не появилась. Пока они не попытались спасти её, не были разделены. Чёрный Совет не наказал Арсиною за побег. И её убивало чувство вины за то, что
Джулс и Джозефа покарали так сильно.
Мадригал отпустила её руку, и Арсиноя сразу же прижала к себе. Кровотечение уменьшилось, разрез пульсировал.
Мадригал не подумала о бинтах или чем-то кровоостанавливающем. Может быть, ценой магии окажется потерянна вена королевы.
Мадригал запихнула локон в маленький мешочек. Когда она протянула мешочек Арсиное, пальцы были липкими и красными, локон внутри словно бился, как сердце.
– Когда высохнет, - сказала Мадригал, - держи в безопасном месте под подушкой. Или заверни в свои волосы, не придётся ничего резать.
Арсиноя сжала вещь в кулаке. Когда магия была свершена,
она чувствовала себя неправильно. Кривизна от доброты. Она не знала, зачем это сделала. Нет оправданий, кроме лёгкости –
но прежде ей ничто легко не давалось.
– Я не могу сделать это с Джулс. Не могу забрать её любовь.
Вопреки причинам, она б не хотела этого.
Прежде чем она передумает, Арсиноя швырнула локон в огонь. Мешочек сгорел быстро, а волосы Джулс и лоскут
Джозефа чернели, как умирающее насекомое. Дым рвался к небу. Мадригал
– Затуши его и идём домой, - сказала Арсиноя. Она пыталась говорить, как королева, но была слаба, словно потеряла половину крови, а не пару капель.
– Что ты сделала? – печально спросила Мадригал. – Что ты только что сделала с нашей бедной Джулс?
Роланс
В дворе на восточной стороне у основания храма
Мирабелла могла быть одна. Одно из немногих мест, куда жрицы отпускали её без эскорта. Одно из немногих мест, где она была в безопасности. Даже когда она молилась у алтаря,
несколько стояли в тени. Только во дворе и её спальне в
Вествуд-хаус она была одна. Свободна думать или даже плакать.
Она часто плакала, как от испытаний Ро на скалах.
Большинство слёз она скрывала, но не все. Слова о её грусти быстро разбегались, жрицы косились подозрительно. Они не могли принять её плачущую, с признаками слабости. Они бы предпочли, чтобы она этого не делала.
Мирабелла подогнула ноги под себя на холодной каменной скамье. Когда она поднимала ноги, чёрно-белый дятел устроился на её следе и принялся бродить вокруг.
– О, - он был чудным и с умными чёрными глазами. Она порылась в карманах и пожала плечами. – Прости, у меня ничего нет.
Надо было взять. Ведь его пение было столь желанным.
– Это ему не нужно.
Мирабелла повернулась. Молоденькая инициированная стояла у входа во двор, у снежной изгороди. Она держала белый капюшон, и его белый капюшон срывался от ветра.
Мирабелла закашлялась.
– И что тогда?
Девушка улыбнулась и зашла во двор.
– Он хочет тебя подбодрить.
Она отпустила капюшон, и дятел спрыгнул с земли, чтобы оказаться на воротнике.
Глаза королевы расширились.
– Ты из Природы.
Девушка кивнула.
– Я Элизабет, выросла на землях Бернадины. Надеюсь, ты не против вторжения… Только ты так грустна. И он всегда заставляет меня улыбаться.
Птичка засунула клюв за капюшон и вновь пропала.
Мирабелла с интересом наблюдала. Она никогда не видела фамилиаров – жрица отдавала свой Дар, и их отбирали тоже.
– Как ты его удержала? – спросила Мирабелла.
Элизабет склонила загоревшую щёку к голове птицы.
– Прошу, никому не говори! Они б его убили. Я пыталась держать его подальше, но он не уходил. Думаю, мне повезло,
его легко прятать. Жестоко заставлять нас отгонять их, прежде чем получить браслеты. Что делать, если я передумаю и уйду из храма? Где был бы Спайс? В лесу? Или в горах, где не слышен мой призыв?
– Жестоко вообще заставлять отказываться от него, -
сказала Мирабелла.