Три Учебника Успеха
Шрифт:
"Из дневниковой записи Марфы Стефановны от 17(29) июня 1845 г., мы узнаем подробности визита Гоголя к Сабининым. (...) "(...) Николай Васильевич Гоголь и граф Александр Петрович Толстой (...) пришли к отцу, и я в первый и последний раз видела знаменитого писателя. (...) Он приехал в Веймар, чтобы поговорить с моим отцом о своем желании поступить в монастырь. (...) Моей матери он подарил хромолитографию - вид Брюлевской террасы; она наклеила этот вид в свой альбом и попросила Гоголя подписаться под ним. Он долго ходил по комнате, наконец сел к столу и написал: "Совсем забыл свою фамилию; кажется, был когда-то Гоголем"". [Манн Ю. В. С. 725-726].
Подводились итоги земного - успешного - плавания гордого гоголя; кто знает, может быть, уходило из памяти земное, появлялись мысли о покойных предках, о фамилии "Яновский", записанной в церковной книге. (А может быть, в тайниках семейной памяти имелись какие-то сведения, не сохранившиеся на
Автор одной из подробных, добросовестных и доброжелательных биографий Н. Гоголя - Анри Труайя. О самом себе Анри Труайя оставил, в частности, следующие строки: "Сам того не сознавая, я стремился к тому, чтобы мое новое имя начиналось с буквы "Т", как и прежнее, и у меня выходило: Тарао, Тарасо, Троа... Я остановился на Труайя. Теперь нужно было получить одобрение Плона. Время не терпело, корректура ждала. Я бросился в телефонную кабину и, вызвав издателя, сообщил ему результаты моих изысканий. Поразмыслив минуту, он одобрил Труайя, но потребовал ради фонетического благозвучия изменить и имя. "Лев Труайя! Тяжело, глухо, - сказал он.
– Совершенно не звучит". По его мнению, мне нужно было имя с буквой "i" посередине, чтобы звучность была более четкой. В полной растерянности я назвал первое попавшееся: "Ну, тогда Анри". Он согласился: "Анри Труайя! Неплохо. Ну что ж, пусть будет Анри Труайя". С яростью в сердце я повесил трубку. Вот так телефонная будка стала местом моего второго рождения. Сначала я изменил национальность, затем - имя. Осталось ли ещё хоть что-нибудь подлинное во мне? Мои родители, звавшие меня "Лев" со дня моего рождения, с большим трудом называли меня потом Анри. Я сам долго не мог привыкнуть к моему второму "я", и прошло много времени, прежде чем я обратился с просьбой официально изменить моё имя и фамилию. Теперь я по документам - Анри Труайя, но Лев Тарасов по-прежнему живет во мне: сжавшись в комочек, он сладко спит в самых потаенных глубинах моей души" ["Анри Труайя"].
Если вернуться к долгому хождению Гоголя по комнате, перед тем как он сделал надпись в альбоме под видом Брюлевской террасы... Может быть, и никем не опороченная - вроде бы - фамилия "Яновский" сладко спала где-то в самых потаенных глубинах его души. Если его запись ("Совсем забыл свою фамилию; кажется, был когда-то Гоголем") прочитать буквально, то такое предположение будет допустимым (фамилию совсем забыл, а когда-то звался Гоголем).
Добавим, что Анри Труайя (фр: Troyat), как человек склонный к литературному биографическому творчеству, автор качественной биографии Николая Гоголя, вполне мог быть знаком с одной из биографий Генриха Шлимана, с его перевоплощениями, изменениями имени, места жительства, гражданства. "Анри Шлиман из Санкт-Петербурга" (вспомним: именно так, именем "Анри", подписана первая книга Генриха Шлимана), "...Troja. Leipzig, 1869"... (из названия второй книги Г. Шлимана). Сопоставим новую фамилию писателя-биографа "Troyat" и слово "Троя" (Troja) (для примера возьмем это слово из немецкого издания второй книги Генриха Шлимана [Вандерберг. С. 587]); кстати, в выше процитированном высказывании писателя (Леона, Льва, Анри) о своей новой фамилии отсутствует утверждение о французском происхождении слова "Troyat"). В этих двух словах - "Troyat" и "Troja" - совпадают четыре буквы: последовательно первые три и пятая; при том, что в первом сопоставляемом слове шесть букв, а во втором - пять. Итак, совпадают имена "Анри" и почти совпадают слова "Troyat" и "Troja". (В списке литературы, приведенном А.К Гавриловым, приведено название книги, изданной в Лондоне в 1884 году [Гаврилов А.К. С. 416]. В этом названии присутствуют слова и "Troja", и "Troy". "Troyat" и "Troy": еще более полное совпадение). Анри пишет биографию Н. Гоголя, и весьма успешно. Кармическое влияние Шлимана? Кармическое влияние Гоголя?
Предположим, что некий Анри Троянский (или Анри Троянец, или Анри Троян) написал биографию Н. Гоголя; в этом случае кто-то из читателей, знакомый с биографией Г. Шлимана, имел бы основания вспомнить о великом археологе, о его страсти к чтению, о его интересе к русской классической литературе (а также - о его перевоплощениях, смене имен, отчеств, биографических деталей).
Если прийти к версии "Яростный Троянец", то - вообще - звучит красиво.
Генрих Шлиман и его имя прочно вошли в мировую и европейскую культуру; приведу две иллюстрации к этому тезису: (а) в 1932 году Эмиль Людвиг выпускает на немецком языке книгу о Генрихе Шлимане, (б) Н.Н. Берберова в 1958 году публикует работу "Памяти Шлимана" (кто-то может в этом фантастическом рассказе увидеть тех людей, которые попытались уклониться от освоения персональных систем успешности). И Эмиль Людвиг, и Н.Н. Берберова авторы многочисленных книг, биографий.
18.3. ОТ ВОЛГИ ДО ВОЛГИ (ШИРОКИЙ БОЛИВАР ПЕШКОВА, "ГОРЬКОВСКОЕ СООБЩЕСТВО").
ПешкОв. В биографиях
Алексей ПешкОв был великим пешеходным путешественником. На границе XIX и XX веков фигуры путешественников начали становиться предметом живейшего общественного интереса. Как правило, это был интерес к людям, путешествовавшим по морю, по труднодоступным местам, по пустыням, горам, льдам, далеким землям. Но длительные, колоссальной протяженности пешеходные путешествия по России второй половины XIX века также были весьма интересны.
Сама технология пешеходных путешествий весьма не проста: как определить маршрут, рассчитать силы в пределах путешествия и в пределах отдельного дня, какая нужна экипировка, какую подобрать обувь, одежду, головной убор (знаменитый Алексей Пешков на известной картине изображен в широкополой шляпе; это не совсем шляпа писателя - да и какова она шляпа писателя? "широкий боливар"?, - это отчасти шляпа путешественника; на символическом шарже именно шляпа путешественника дала А.М. ПешкОву преимущество над писателями - "подмаксимовиками"), как обеспечить правильное питание, безопасность, отдых, ночевку, взаимодействие с местными жителями, иными путешественниками, с криминальным элементом, иметь ли с собой оружие и пользоваться ли им, как противостоять болезням, особенности путешествий по водным объектам, вопросы денег и расходов...
Если бы Алексей ПешкОв сделал акцент в своем творчестве на технологии пешеходных путешествий, оно получило бы иное, возможно, весьма оптимистичное и жизнерадостное звучание. При таком ракурсе писательского мастерства, он стал бы "ближе" не к Некрасову, а, например, к Жюлю Верну. (Жюль Верн, кстати, писал о бурях? "На помощь нам пришел еще доныне не использованный мой слуга, мастер по части ветров. Он встал на корме, одну ноздрю направил в сторону турок, а другую - к главному парусу нашего корабля. Таким образом, в одно и то же время он выпустил бурю навстречу нашим преследователям и дал попутный ветер нашему судну, благодаря чему враги рассеялись в разные стороны с изломанными мачтами и растерзанными парусами. Мы же благополучно прибыли в Италию, где могли по заслугам отдохнуть после волнений и трудов" (Э. Распэ. Вечера барона Мюнхаузена)). Кто знает, ощутив в себе талант писателя-путешественника, может быть, М. Горький прошел бы пешком с севера на юг всю Америку, посетил бы Антарктиду, те края, где водятся буревестники и пингвины, но не выдуманные, а реальные (пингвины - те вообще из Южного полушария; какой процент горьковских российских читателей начала XX века вообще понимал, о чем идет речь?; тут бы в жадные до изданий Сытина руки многочисленных "просыпающихся от политического сна" российских читателей - и книга А. ПешкОва: о путешествиях и о пингвинах).
(У географических карт - традиционная ориентация: Север - верх, Юг - низ. "Самый низ" - дно. Можно найти основания для написания популярной пьесы "На дне" после посещения Антарктиды, Южного полюса?).
И дело могло бы быть достаточно прочным даже без струящейся под ним крови. Когда я писал эти строки, мне почему-то ассоциативно вспомнился Тур Хейердал. Никто не считал километры, пройденные Алексеем Пешковым. Не встречалась мне и информация об общем расстоянии, преодолённом Туром Хейердалом. Кто больше прошел-проплыл? Тур Хейердал, наверное, больше; но ведь много миль он проплыл, используя энергию ветра или течения. Отмечу, что и в наше время пешеходные путешествия не вышли из моды. На рубеже XX и XXI веков сняты весьма интересные фильмы о пешеходных путешествиях через США, через Австралию ("Дикая" (2015), "Тропы" (2013)).
"С 1888 года начались пешковские странствия по Руси - та бродячая жизнь, которая оказалась ненамного слаще оседлой, но нравилась ему гораздо больше" [Быков Д.Л.].
"И в апреле 1891 года Горький действительно бросил "ко всем чертям книжки и вообще всю эту дребедень" и отправился из Нижнего в свое знаменитое странствие "по Руси". А через год в тифлисской газете "Кавказ" появился его первый рассказ - "Макар Чудра", который открывался следующими рассуждениями старого цыгана: "Так нужно жить: иди, иди - и все тут. Долго не стой на одном месте - чего в нем? Вон как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом, вокруг Земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтоб не разлюбить ее. А задумаешься - разлюбишь жизнь, это всегда так бывает. И со мной это было. Эге! Было, сокол..."" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].
"...В апреле 1891 года он опять пускается в странствия. Странствовал Горький около полутора лет - побывал на Украине, в Бессарабии, в Крыму, на Кубани, на Кавказе... Батрачил, кашеварил, добывал соль, рыбачил, даже читал молитвы по покойнику..." [Нефедова И.М.].
По объему непосредственной информации ("живые", "жизненные" впечатления), ценности такой информации М. Горький - после своих путешествий - вошел в гипотетические 5 процентов населения России, обладавших жизненным опытом, максимально объемным и оригинальным, ценным.