Три версты с гаком
Шрифт:
— Не орден, а именные часы, — сказал Артем.
— Ваське-то? Ведь пропьет, окаянный!
— Не пьет он теперь, бабушка.
— С дружками своими и пропьет... Иль потеряет! Артем понял, что надо уходить. Бабка Фрося может до сумерек беседовать. Ее даже не смущает, что иногда ответов не слышит. Она готова разговаривать и в одностороннем порядке. Артем покивал ей, показал на часы, дескать, время подпирает, ретировался к своей калитке.
Он уже прошел мимо почтового ящика — газету утром вынул — и остановился. Сквозь дырочки невозможно было разглядеть конверт, но у него почему-то появилась уверенность, что там лежит письмо! Ключ торопливо царапнул по металлу, откинулась крышка, и в руки
Артем вертел письмо, вернее — записку в руках. Ну что за манера у людей не ставить число! Вспомнил, что на почтовом штемпеле указывается дата. Письмо отправлено из Перми 6 марта. А сегодня десятое...
— Здравствуйте, Артем Иванович! — поздоровалась Машенька, проходя мимо калитки. Артем посмотрел на нее невидящими глазами и не ответил. Машенька удивленно подняла брови и с обиженным видом прошла к своему дому.
Он выехал в этот же день. Положил в сумку чистую пару белья, шерстяные носки, мыло, зубную щетку. Запер на замок дом, ключ спрятал под крыльцо. Полчаса слонялся возле клуба, дожидаясь автобуса. Проходившие мимо с работы люди здоровались, Артем рассеянно отвечал. За несколько минут до прихода автобуса вспомнил про школу — завтра ведь занятия, — сбегал на почту и позвонил директору. Тот только спросил, когда Артем вернется, и без всяких возражений разрешил отпуск на две недели. В Бологом купил билет — поезд отправлялся через три часа — и стал слоняться по пустынному перрону. Бологое — оживленная станция. В залах много народу. То и дело прибывали и отправлялись разные поезда: пассажирские, скорые, экспрессы.
Прибывая и покидая станцию, тепловозы и электровозы издавали продолжительный мелодичный сигнал, совсем непохожий на привычный в Смехове паровозный гудок. Красивые экспрессы с белыми надписями на красных и синих вагонах: «Нева», «Ладога», «Северная Пальмира» бесшумно отрывались от высокого перрона и, окутавшись снежной дымкой, уносились вдаль.
По перрону гулял ветер. Он выдувал из массивных бетонных урн пустые коробки из-под сигарет, конфетные обертки и швырял их на пути. Артем продрог в своей куртке и, отворив тяжелую дверь, вошел в зал ожидания. У буфета парни в лыжных куртках и шапочках пили пиво. В углу пухлые рюкзаки, связанные по всем правилам лыжи. Артем купил в киоске газету «Советская Россия» и присел на тяжелую скамью.
Зал ожидания гудел, шевелился, дышал. Поминутно хлопали двери, с глухим шумом прибывали поезда. Женщины, мужчины, дети с чемоданами, узлами, вещмешками выливались на перрон, а оттуда вливались прибывшие. Наверное, самое беспокойное существо на свете — человек. Сколько, интересно, одновременно находится людей в пути?..
3
Путь до уральского села Серьга был долгим, со многими остановками и пересадками. В Перми он сел на другой поезд, который довез до небольшой станции, затерявшейся в крутых снежных горах. Оттуда на автобусе добрался до ничем не примечательной деревушки, приткнувшейся на скалистом берегу реки Сылвы. Дальше автобус не пошел — снежный завал. За день до приезда Артема здесь пронесся сильный буран и засыпал дороги. От деревушки до Серьги почти целый день ехал на лошади, впряженной в широкие дровни. Ехал вдвоем со старухой, которой нужно было в райцентре уладить какие-то пенсионные дела. Лошадка была низкорослая, мохноногая, монгольского происхождения. Шла ходко, но на рысь переходила неохотно. Старухе то и дело приходилось понукать, шлепать вожжами по заиндевелым бокам, чтобы заставить лошадку потрусить немного. В дровнях было положено душистое сено. Запасливая бабушка захватила с собой два тулупа. Один отдала Артему.
Старуха сидела впереди, в высоком вороте тулупа спряталась ее голова, закутанная в пуховые платки. Вожжи она подоткнула под себя и что-то монотонно рассказывала. Артем сидел к ней спиной и почти ничего не слышал. Длинная извилистая дорога, поблескивая колеей, неторопливо выползала из-под дровней. Дорога огибала высокие горы, взору открывались снежно-голубые, подернутые дымкой лесные дали. Внизу простиралось ровное белое поле, напоминающее покрытое льдом и снегом море... Снег вдруг на глазах стал таять, зазеленели кипарисами и пальмами галечные берега, и вот уже Черное море катит синие волны на песчаный пляж. В воздухе кричат чайки, где-то далеко плывет большой белый пароход. Артем стоит на облизанном волнами камне, взмах руками... и он носом зарылся в снег.
— Тп-р-ру! — услышал грубоватый голос старухи. — Да стой ты, лешая!
Артем сидел на обочине и моргал залепленными снегом глазами. Дровни остановились, и старуха повернула к нему смеющееся морщинистое лицо.
— Задремал, кукуш? — спросила она. — Гляди-ко, как ловко кувырнулся... Прямо носом в сугроб упакал!
— Далеко еще? — спросил Артем, поднимаясь.
— Вон, видишь, Птица-гора? Подымемся на гору-то, а потом все вниз да вниз, и как раз Серьга будет... Над горой будто облака ворочаются, так это дым, кукуш.
Видно, и лошадка почуяла жилой запах и сама, без понуканий потрусила.
— Есть в Серьге гостиница? — спросил Артем.
— Дом колхозника? А как же, есть, кукуш. И чайная при нем. Слыхала, даже горячие шанежки подают... Коль в Доме колхозника местов не будет, приходи ночевать к моей свояченице. У ей муж в райисполкоме работает, квартира богатая. Есть где гостей принимать.
Начинало смеркаться. Птица-гора отбрасывала большую тень, в которой прятались молодые ели. Дорога пошла отложе, и, когда деревья расступились, Артем увидел много огней. Это была Серьга. Сам того не замечая, зашагал быстрее. Позади пофыркивала лошадка. У первой избы Артем схватил с дровней сумку, поблагодарил старуху и зашагал к центру. Улицу он сразу нашел — она была главной. Бегом вскочил на крыльцо и, чувствуя, как на лбу выступает испарина, постучал в дверь. Впрочем, дверь была не закрыта. Войдя в небольшую комнату, остановился у порога и, даже не поздоровавшись, спросил:
— Где она?
Он сразу догадался, что эта поднявшаяся из-за стола белокурая очкастая девушка в меховой безрукавке и есть Зоя. Девушка тоже поняла, кто он. Она сказала: «Здравствуйте». Без лишних слов быстро оделась, и они вышли на улицу.
Гигантская тень от Птицы-горы приползла в поселок. Редкие уличные фонари освещали приземистые деревянные дома и двухэтажные каменные здания. Девушка ниже Тани, наверное, на голову. Пухленькая, маленькая. Вид у нее независимый и серьезный. Сбоку взглянув на Артема, она сказала:
— Я думала, вы еще вчера приедете... Вам придется за сутки в гостинице заплатить.
— Вы знали, что я приеду? — удивился Артем.
— Я в этом не сомневалась.
Голос у Зои грудной, приятного тембра. Артем почему-то подумал, что она поет в хоре, а очки носит для солидности. Подумал об этом мельком и тотчас забыл.
— Что с ней? — спросил он. — Осложнение после гриппа? В газетах пишут, что этот проклятый африканский или азиатский грипп косит людей направо и налево.