Три желания, или дневник Варвары Лгуновой
Шрифт:
Поэтому лучше сейчас, чем когда зайдет все еще дальше и он… предложит переехать к нем? Пожениться?
И… я неожиданно замерла, осознав один факт, а… может я ошибаюсь? Какие у нас, правда, отношения?
Гордеев ведь даже в любви ни разу мне не признавался!
Зато с мамой познакомил и папой… и всей семьей…
Н-да…
— Варя?
— Да?
— Может ты сделаешь заказ? — Гордеев натянуто улыбнулся и на официанта глазами стрельнул.
А я поняла, что слишком долго зависаю над меню.
— Да-да,
Официант кивнул и с поклоном удалился, а Гордеев уставился на меня, попытался даже улыбнуться:
— Диета?
Нет, просто я собираюсь с тобой расстаться, а перед этим съесть полменю за твой счет — это перебор даже для наглой стервы — Соломония Яковлевна врать не будет — вроде меня?
Нет, я тут уже сегодня одного отшила и поняла, что это куда лучше делать на голодный желудок?
— Да-а-а, — протянула в итоге и попыталась вспомнить: по этикету можно отказываться от еды, ссылаясь на диету, или это беспардонно?
Не вспомнила, но поняла, что бабушка на мои манеры пеняет не зря.
— Варя, я бы хотел, — пока я мучительно размышляла над столь важным вопросом и собственными пробелами в образовании, заговорил Гордеев, — сказать, что… черт… как же сложно…
Он вздохнул, сжал и разжал кулаки, а я насторожилась и об этикете и его пробелах забыла.
— В общем, я тебя люблю, выходи за меня замуж!
И нет, на это раз кольцо с коробочкой жестом фокусника на стол не извлекли, его выкатили на столике под заигравший оркестр, подвезли ко мне и крышку-купол с баранчика сняли.
А Гордеев встал и протянул мне поданный ему белоснежный букет роз.
«А вдоль дороги мертвые с косами стоят… и тишина!..» — навязчиво вертелось в моей голове, когда оркестр отчалил на свое законное место, кольцо перекочевало на стол, официанты ретировались с тележкой, а посетители, не дождавшись моего ответа, потеряли к нам интерес.
Всё! Кина не будет!
Электричество кончилось…
— Значит, нет, — глухо проговорил Гордеев и уже закрытую мной коробочку крутанул.
— Прости, — глядя на вращающуюся вокруг своей оси коробочку, ответила столь же глухо.
— У тебя кто-то есть?
— Нет.
Он посмотрел на меня и вопрос: «Тогда почему?» очень хорошо читался в его глазах, а я смогла лишь едва заметно пожать плечами, потому что весь мой заранее отрепетированный и составленный монолог прозвучал бы унизительно.
Вот только поняла я это лишь сейчас.
— Ужинать, я думаю, мы не будем?
Я отрицательно помотала головой.
На еду даже смотреть было тошно, да и шепот и взгляды остальных посетителей, возможно, мне только казались, но сидела я, как на иголках, хорошую мину при плохой игре удерживала из последних сил и невыносимо сильно мечтала отсюда исчезнуть.
— Тогда идем, — Гордеев встал первым и мне помог, а после протянул руку калачиком, которую я приняла.
Нас, действительно, провожали взглядами и шепотками, но… прямая спина и покер-фейс, а особо противно ухмыляющейся дамочке в фойе, которая злорадно шептала второй расфуфыренной мадам:
— … такому мужчине отказала…
Я, пока Гордеев расплачивался, с самой обворожительно улыбкой настоящей стервы — надо быть кем называют! — пропела:
— Не отказала, мы решили, что предложение в Париже и приличном заведение будет куда романтичней, чем в этом захолустье с таким контингентом…
Я полюбовалась на их ошарашенные рожи и походкой от бедра направилась к Гордееву.
Стыдно мне не было.
— Что ты им сказала? — глядя мне за спину, удивленно спросил Гордеев.
А я поцеловала его в щеку и прошептала на ухо:
— Что ты лучший на свете мужичина, а я тебя не достойна.
Кажется, он не поверил, но переспрашивать не стал, а обнял меня за талию и повел на выход.
— Варя, я не должен был делать это так, не узнав твое мнение, — когда машина остановилась у дома и водитель был отправлен покурить, заговорил молчавший всю дорогу Гордеев. — Прости, я самоуверенный дурак.
— Я тоже не подарок.
Мы переглянулись и улыбнулись одинаково грустно, а Гордеева протянул руку.
— И я хотел бы остаться твоим другом, раз на большое ты не согласна. Можно?
Протянутую руку я аккуратно в кулак согнула, а после о свой кулак ударила и с:
— П-ш-ш, зажигай!
Свою руку назад отвела, пальцы разогнула и ими пошевелила, чтобы сообщить ошарашенному Гордееву:
— Вот так прощаются друзья, Ярослав Викторович. Учитесь!
Он моргнул и расхохотался, а я смущенно улыбнулась своей выходки, которая имела место быть в далеком детстве.
— Значит, дружба, Варвара Алексеевна, — сквозь смех уточнил он, еще не до конца веря.
— Да…
Наверное…
Милка уже спала, когда полдвенадцатого ночи я объявилась на ее пороге с бутылкой вина и тортом-мороженным.
— Варька? — распахнув дверь и кутаясь в халат, подавилась она зевком и отступила пропуская.
— И тебе привет, — хмыкнула, стягивая опостылевшие туфли, и вручила торт.
— Все так плохо? — брови она удивленно приподняла.
— Отвратительно, — шлепая на кухню, подтвердила я. — Передо мной сегодня извинялась Соломония Яковлевна, Веня позвал меня замуж, потом я хотела расстаться, хотя мы вроде и не встречались, с Гордеевым, но вместо этого получила предложение руки и сердца, после согласилась с ним дружить, а позавчера я едва не переспала с Дэном…