Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль
Шрифт:
Надежда. А кто ж тебе виноват? Ты в девяносто первом из партии вышел и никуда не вошел, а он вошел.
Былкин. Я вошел, да не в ту дверь. Промахнулся. А он попал в точку. Кто мы ему теперь? Небось уже и не помнит, как за тобой ухлестывал.
Надежда. А мне кажется, он и сейчас на меня поглядывает.
Былкин. Ну да, больше ему не на кого поглядывать, как на тебя!
Надежда. А что ж, на Ленку, что ли, свою смотреть будет? Вам же, мужикам, свое всегда приедается… Да на меня и другие мужчины еще обращают
Былкин. Пора на макси переходить. А про икру так и не сказала, почем брала.
Надежда. А если скажу, будешь ругаться?
Былкин. Буду. Но ты скажи шепотом. (Надежда шепчет.) Что-о-о?! (Надежда шепчет.) Ты в своем уме?! Да мне никакой зарплаты на это…
Надежда. Но мы, слава богу, на зарплату и не живем.
Былкин. Не намекай. Да, признаю, приходится брать взятки. И только ради тебя и Клавки. Сам бы я ни за что. Потому что я родился честным человеком и в детстве ничего не крал, кроме папирос у отца. А теперь беру, пока дают и еще не поймали. А вот на пенсию вышибут, тогда кто мне чего даст? Если на зарплату нельзя жить — на пенсию, думаешь, можно?
Надежда. А зачем тебе на пенсию, ты у меня еще в силе.
Былкин. В силе не в силе, а Коблов уже намекал, что пора подумать.
Надежда. С чего это вдруг? Если он таких, как ты, поразгоняет, сам-то на что жить будет?
Былкин. Будет жить еще лучше. Наберет молодых, понаглее и поухватистей, они ему будут побольше отстегивать.
Надежда. А ты мало даешь?
Былкин. А с чего я дам больше? Мне меньше стали давать, я ему меньше. Это ж там, где он сидит, придумывают всякое, как это, ноу-хау против бюрократии. Чтоб все через Интернет, онлайн, без бумажной волокиты. А без волокиты, кто мне чего даст? Мне не дадут, я вам не дам, вы ему не дадите. Он обидится на вас, вы — на меня. А чего обижаться, это ж не я, это вы придумали без волокиты вот и живите без волокиты, без домов в Майами и счетов в швейцарских банках. И я буду. Честно. Зато остаток жизни на пенсии проведу, а не на нарах.
Надежда. А какая у тебя будет пенсия?
Былкин. Повышенная. Тысяч пятнадцать.
Надежда. Пятнадцать? Ты что, смеешься? Нам с Клавкой пятнадцать на туалетную бумагу не хватит.
Былкин. А вы ее экономьте, за желудком следите. Вам ни на что не хватит, а люди и этим обходятся. На эти деньги питаются, одеваются и за квартиру платят.
Надежда. Как же они живут, когда кило мяса стоит…
Былкин. А они без мяса. Вегетарианцы.
Надежда. Но все-таки люди людям рознь. А у тебя ж заслуги…
Былкин. Заслуги все в пятнадцать тысяч уложат. Стаж, премии, ордена, медали и зарплату за последние годы.
Надежда. А остальное?
Былкин. Если ты о том, что сверх зарплаты, так это учитывают не в собесе, а в прокуратуре. Статья 290, часть
Надежда. Да ладно тебе. Если что — откупимся, не впервой. Слава богу, прокуроры у нас не вегетарианцы, тоже свое берут.
Былкин. Какие берут, какие — нет.
Надежда. Где такие, что нет? Покажи.
Былкин. А у нас в округе такой, Мирилюдов. Не берет, живет в двухкомнатной квартире. На работу ездит в троллейбусе.
Надежда. Прокурор в троллейбусе? Какой ужас! Вот страна! Правду Клавка говорит, что здесь жить нельзя.
Клава (входит из другой комнаты). Ну что же мне все-таки надеть?
Надежда. Господи, ну что за проблема? У тебя остались школьные наряды.
Клава. Какие?
Надежда. Да вот хоть платье, которое мы тебе для выпускного бала справили. Посмотри, какая красота! Какие вытачки, рюшечки! И размера ты достигла того же. И выглядеть будешь как семнадцатилетняя. Прямо хоть под венец.
Клава. Мам, ты смеешься? Какой там венец!
Надежда. Нет? Тогда вот джинсы. Тоже с десятого класса. И совсем новые, как будто и ненадеванные.
Клава. А мне как раз новые ни к чему. Но если здесь распороть, тут порвать, а там обкорнать… Вот, папуля, и никакого расхода. Так что ты становись на честный путь, и мы с тобой тоже. Ладно, сейчас переоденусь и сбегаю в парикмахерскую.
Былкин. Ты что? А американец?
Клава. Я быстро. А он если появится, займите его пока разговором.
Надежда. Ой! А я даже не знаю, о чем с ним говорить.
Былкин. Я тем более.
Клава. Тоже задача! Поговорите о погоде, как долетел, инфляция, налоги, курс доллара, расовые проблемы, перезагрузка, Афганистан, акт Магнитского, закон Димы Яковлева, гей-пропаганда. В общем, разберетесь.
Уходит.
Былкин. Все-таки не нравится мне это.
Надежда. «Это» — что?
Былкин. Я не понимаю, зачем ей этот американец, что для нее эта Америка.
Надежда. А ничего. Это для нее какая-то абстрактная территория. Мираж. Сказка. Ей кажется, что уедет в Америку — и все ее проблемы сами собой решатся.
Былкин. А ты одобряешь.
Надежда. Нисколько. Я даже против. Но ты знаешь, мне эта Америка иногда снится, и так явственно, как будто я там родилась.
За окном сирена спецсигнала, сцена озаряется переливчатым светом мигалки.
Былкин. Что там? Полиция?
Надежда. Сейчас посмотрим.
Звонок в дверь. Надежда спешно охорашивается перед зеркалом, бежит к дверям, возвращается с Кобловым и Володей.
Коблов. Привет дому сему!
Былкин. Здравствуй. А я смотрю, кто-то со свистом прикатил. Думал, полиция или «Скорая помощь».