Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль
Шрифт:
Былкин. А ты от кризиса не пострадал?
Микола. Та вы шо! Для похоронного бизнеса хороший кризис — як добрый дождь для урожая. Инфаркты, инсульты, суициды — клиентура расширяется швыдче.
Надежда. Как интересно! А Клава, между прочим, свободна. Предложений много было, но ты знаешь, она девушка гордая…
Микола. И замужем не была?
Надежда. Нет. И замужем не была, и тебя часто вспоминала…
Микола.
Надежда. А от желающих отбою нет. Тут даже один американец приехал.
Былкин. Да, из штата Огайо.
Надежда. Хочет жениться. Представь себе, белый, прямой, на саксофоне играет. Имеет ресторан, дом и «биэмбибию».
Микола. Шо?
Былкин. Машина у него — «БМВ».
Микола (смеется). Ха-ха! А у меня «Майбах».
Надежда. Но я не думаю, что американец ей понравится. Она к тебе всегда хорошо относилась, еще когда ты у Степана Петровича в Днепропетровске шофером работал… Тем более что ты уже не шофер.
Былкин. Коль, а ты, между прочим, Достоевского-то читал?
Микола. Шо-то читал, а шо?
Надежда. Ну, знаешь, ведь Клава у нас девушка образованная, начитанная, Достоевского очень любит.
Микола. Нехай любит. Мне это не мешает. Шо мне в ней нравится — шо вона такая пышечка!
Входят в комнату, где сидят гости.
Былкин. Вот познакомьтесь, наш украинский олигарх Николай.
Микола здоровается со всеми за руку.
Микола. Дуже приемно, приятно, приятно.
Входит Софья Гавриловна.
Софья Гавриловна. Надя, ты не знаешь, куда я дела партийный билет?
Надежда. Зачем тебе?
Софья Гавриловна. Мне, кажется, я давно не платила членские взносы. (Замечает гостей.) Здравствуйте, товарищи.
Надежда. Мама, познакомься, это наши друзья. Вадика ты знаешь, он поэт, Геннадий Семенович занимает большой государственный пост…
Володя. Руководитель в ранге министра.
Надежда. Володя, его помощник. А это Коля, капиталист.
Софья Гавриловна. Американский?
Надежда. Почему американский? Украинский.
Софья Гавриловна. Наденька, не надо так шутить. У нас в рабоче-крестьянском государстве никаких капиталистов нет.
Надежда. Мамочка, а он не наш, он украинский.
Софья Гавриловна. Наденька, что ты говоришь? Украинская Советская Социалистическая Республика входит в состав СССР.
Надежда. Мама, никакого СССР больше нет.
Софья Гавриловна. Дочка, не смей рассказывать антисоветские анекдоты. (Шепотом.) Кто-нибудь донесет в НКВД, и могут быть очень большие неприятности.
Уходит.
Надежда (гостям). Не обращайте внимания, это склероз. Маме кажется, что она живет в тридцатых годах.
Микола. А мне кажется, шо я живу перед революцией семнадцатого года. Шо скоро придут большевики и обратно усе отнимут.
Былкин. И что ж ты тогда делать будешь? Опять в шоферы пойдешь или в бандиты?
Микола. Тогда пойду в партизаны.
Входит Клава. На ней джинсы, потертые, с дырами и коряво обрезанные выше колен. Гости смотрят на нее удивленно.
Клава. Черт знает, что за погода! То дождь, то солнце. Не знаешь что надеть, особенно при таком выборе. О, какая компания! Геннадий Семенович, Вадик. (Володе.) Вас я недавно видела в каком-то телешоу. Вы выступали насчет коррупции. Здравствуйте, здравствуйте. (Удивлена.) Коля? Вот кого не ожидала увидеть. Здравствуй!
Микола. Здравствуйте, Клавуся. Ой, ненько моя, шо ж вы так исхудали? Чи вы больные, чи шо?
Надежда. Типун тебе на язык. Клава держала диету.
Клава. Не нравлюсь?
Микола. Та шо вы, Клавуся, как это можно? Вы мне у любом объеме симпатичные, и даже у таких джинсах. А если б вы согласилися соединить со мной свою жизнь, то мама моя, она бы вас галушками, варениками откормила, и джинсы мы бы купили новые, подлиньше.
Клава. Коль, это что? Ты мне делаешь предложение?
Надежда. Имей в виду, дочка, что Коля наш почти олигарх. Правда, Коль?
Микола. Та ладно вам, олигарх. Кое-шо имею, конечно. Шесть ресторанов, четыре супермаркета, два крематория и бюро ритуальных услуг. Но дело ж не в этом.
Немилов. Как же не в этом? А в чем же еще?
Микола. А у том еще, шо я, когда у Степана Петровича шофером работал, я еще тогда влюбился в Клавусю, вот просто как не знаю шо. Я попервах думал, шо, может, мне показалося. С Галкой в гражданском браке двоих детей завел. Но недавно мне сон наснился, шо хто-то такой увесь у белом, может Иисус Христос или хто, привел меня за руку до Клавы Степановны и сказал: это твоя дружина.