Тридцать дней
Шрифт:
— О-о-о, — простонал жрец в экзальтированном восторге, а я провозгласила:
— Благословляю детей Вольного Ветра!
Теперь дружный стон восторга прокатился по склонам, и я шагнула вперед, стараясь не память цветы, вернувшиеся к жизни.
— Проводите меня в свое поселение. Даже богам нужен отдых. Оэн.
Элдр, как называл его Скай, поднялся на ноги, но взгляд его так и остался опущен под ноги.
— Прости меня, ясноокая Ирис, я виновен.
— В том, что угрожал? Ты уже искупил вину. Отнеси меня в поселение.
Мое божественное тело перекочевало на руки айру, и мне подумалось, что его высокомерие теперь не влезет ни в одно гнездо… или где там они живут? Впрочем, Оэн больше не проявлял надменности. Он нес меня осторожно, крепко прижимая к себе. Так же осторожно поставил на ноги посреди поселения с вполне обычными хижинами, и опустился на одно колено.
— Что-нибудь накинуть, воды умыться и поесть, — коротко распорядилась я и направилась к изваянию, привлекшему мое внимание. — Хм…
Их было двое — мужчина и женщина, державшиеся за руки. Волосы мужчины развивались, словно ими играл ветер, у женщины же лежали на плечах толстыми косами, перевитыми гирляндами цветов. То, что к изваяниям приложил руку Созидающий, было заметно сразу. На меня смотрели не каменные истуканы. Статуи казались живыми людьми, навечно застывшими в остановившемся мгновении. Живой цвет кожи, полуулыбки на устах, от которых становилось тепло. Ясные сияющие глаза. Мне показалось, что и вправду смотрю на замершее мгновение. Может так и было. Тогда я плела косы, но перевивала их цветочными гирляндами. И платье, подходившее цветом к моим глазам, не напоминало ни одного из тех, что были у меня в шестнадцать лет. Оно было более взрослым и незнакомым. Мои ноги были босы, и обнаженные стопы любовно обнимала трава, иначе льнущие к коже травинки было не назвать. Во взгляде мужчины, которым он смотрел на юную девушку, застыло восхищение и любование. Такое мог создать лишь влюбленный. Наверное, он и вправду тогда любил меня, но… Не настолько сильно, чтобы не признаваться в чувствах другой женщине, пусть и под влиянием близости.
Я отвернулась от статуи, теряя к ней интерес, потому что перед глазами престала картина, увиденная мною в его опочивальне. Нет, больно не было, я даже не помнила тех чувств, они угасли слишком давно и безвозвратно, но неприятный осадок все-таки ощущался. Я не успела пережить эти воспоминания. Похоже, через год моя первая маленькая жизнь для меня закончилась. Наверное, не только для меня, потому что начались мои возрождения, и рядом оставался только Вайторис.
— Когда-то давно, когда ясноокая Ирис только укрывала землю травой, наш Отец часто приходил к нам, — произнес за моей спиной мужской голос.
Я обернулась и посмотрела на жреца. Укрывала травой землю? Все-таки забавно время перекраивает историю, превращая ее в легенды.
— У нас сохранилось много сказаний о великой любви зеленоглазой богини и нашего отца, — продолжал жрец, глядя себе под ноги. — И про то, как водяной бог хотел отнять Ирис у крылатого бога Орканиса, но наш Отец оберегал свое сокровище, не позволяя никому дотронуться до него.
Мне вдруг захотелось рассмеяться. Ну да, охранял… Сейчас я легко вспоминала те дни, и точно знала, что легенда аиров и действительность не имели ничего общего. Да, кстати, откуда у них появились эти легенды?
— Отец учил нас, — продолжал жрец. — Он указал нас путь и законы. Он рассказывал, наши пращуры запоминали и передавали откровения из уст в уста. Бог Орканис научил нас складывать слова из знаков, — я скользнула взглядом по его телу.
— И он рассказал вам и о великой любви, и о том, что Регинис хочет украсть сокровище Свободного Ветра, — закончила я и прошла дальше, не ожидая ответа. Однако остановилась и задумалась. Легенды айров, пусть и искаженно, но передают события дней моей юности. Мне неизвестно, когда Созидающий сотворил крылатых людей, но точно раньше, чем родилась я. И если он часто посещал их, заботился о своих детищах, разговаривал с ними, делился радостями и печалями, значит, я могу узнать что-то полезное и для себя. Обернувшись, я поманила жреца за собой. — Расскажи мне ваши легенды. Я хочу знать, как крылатый народ помнит жизнь своих богов.
— Я рад служить ясноокой богине, — поклонился айр.
— Как твое имя?
— Тиан, Извечная.
— Следуй за мной, Тиан.
Извечную я постаралась пропустить мимо ушей, иначе могла расхохотаться, уж больно забавно было слышать такое именование. Оглядевшись, я заметила Оэна, стоявшего с опущенной головой посреди вытоптанной тропы, заменявшей в поселении улицу, и направила к нему свои стопы. Быстрокрылый опустился на одно колено при моем появлении и произнес, глядя мне под ноги:
— Твое желание, Извечная исполнено.
— Веди, — велела я и последовала за айром, жрец послушно вышагивал за моей спиной.
Помыться мне предложили в теплом источнике, находившемся за деревней. На берегу лежало сложенное тряпье, должно быть одежда. Я кивнула, отпуская сопровождавших меня айров, вошла в источник, погрузилась по шею и блаженно закрыла глаза. Несколько мгновений я нежилась, наслаждаясь теплой водой, а затем меня ухватили за бедра и потянули вниз. Я уперлась ладонями в широкие мужские плечи и зашипела:
— Оставь меня тут.
— За какой Тьмой? — прошелестел голос водника.
— Кажется, я тут могу кое-что узнать о прошлом, — ответила я и воровато оглянулась.
— Что айры могут знать о прошлом? — над поверхностью воды показалась прозрачная голова с пронзительными синими глазами.
— Очень многое. Забери меня вечером.
— Одну не оставлю, — упрямо заявил Скай, между делом поглаживая мои ягодицы. — Это священный источник, не знаешь?
— Тебе зачем? — с подозрением спросила я.
— Есть идея, — хмыкнул проныра и скрылся под водой.
Не успела я задуматься, что за идея посетила шальную, но, несомненно, умную голову Аквея, как почувствовала то, чего меньше всего сейчас ожидала. Мои ноги сами собой расползлись в стороны, и вода заволновалась, забурлила. Со дна поднялась россыпь пузырьков, облепив мое тело, словно тысяча жемчужинок. Прокатились по коже изысканной, едва уловимой лаской, и исчезли, растворяясь в воде. И снова бисерная россыпь заскользила по мне, поднявшись до самого горла, и вновь отхлынули, спускаясь ко дну. По груди, по животу, между ног, лаская каждую клеточку моего тела.
Я закусила нижнюю губу, прикрыла глаза, наслаждаясь необычными, но яркими ласками. А когда пузырьки исчезли, незримые руки повторили их путь, уже более весомо и настойчиво, срывая с губ первый стон. И снова прозрачные жемчуженки покатились по коже, сменив прикосновения мужских ладоней. Второй стон, наполненный сладостью новых ощущений, разлился над поверхностью источника, заставляя меня забыть, где я. Но вот где-то вскрикнула птица, и я очнулась.
Шумно выдохнув, оглянулась, но на берегу никого не было видно. Кажется, я все-таки была одна. Усмехнувшись, я снова расслабилась и закрыла глаза, позволяя Скаю продолжить свою упоительную игру. Я сейчас совсем не видела его, вокруг меня была лишь вода, и тем волшебней казались поцелуи, которые я ощущала кожей. Неспешные томительные, странные, но заставлявшие забыть о том, что за кустами все-таки могут стоять, что у моего наслаждения могут быть свидетели. Осталась лишь я и тот, кто невидимый остальным, сейчас дарил мне свои ласки.