Тридцать первое мечтабря. Повесть и рассказы

УЛУЧШАТЕЛЬ ЖИЗНИ

(повесть)

С опаской глядя в высокое старое зеркало, висящее на стене прихожей, Лида осторожно выдохнула. Вечернее платье-футляр – гладкий шёлк удивительного изумрудного оттенка, должный выгодно облегать фигуру – тут же натянулось на боках и животе. Но, вроде бы, удержало изобильность Лидиных форм.

Приободрившись, она уселась на бежевую кожаную оттоманку, над которой, гордо поблескивая красными шариками, висел рождественский венок. Наклонилась застегнуть ремешки блестящих, в тон платью, туфель – не терпелось увидеть себя во всей красе. И довольно

– А я говорила, надо брать! Платье на два размера меньше – отличный мотиватор для похудения к празднику!

– Тр-р-р… – ответило платье, лопаясь по шву.

Лида в ужасе уставилась на прореху – та расползалась на глазах, и вместе с ней таяла надежда на счастливый новогодний вечер. В предательской дырке на бедре показалось кружево утягивающего боди. На секунду Лиде показалось, что оно тоже готово лопнуть. Она вскочила, зашипев от досады, изогнулась, оглядывая платье. Больше повреждений не было – но чтобы уничтожить праздничное настроение, и этого хватило с лихвой. В голове зазвучал ехидный голос тётки Зинаиды Васильевны: «У тебя, Лидушка, попа – как два мешка укропа. Тебе бы столько силы воли – была б красоткой, как моя Надюшка!»

Застонав от расстройства, Лида стукнула кулаком по пухлому боку:

– У-у-у, жиры! Ненавижу!!!

Жиры молча проглотили оскорбление. А из дырки издевательски высунулся кончик нитки – закрученный, как поросячий хвостик.

Извиваясь, как гусеница, Лида потянула платье через голову. Русые волосы, —заботливо уложенные, чуть сбрызнутые лаком – наэлектризовались и прилипли к щекам. Лида фыркнула, сдувая их. Оставшись в боди и колготках, она разглядывала предательскую дыру. И покаянно думала: «Нечего на жиры пенять, они из воздуха не берутся! Тётка Зинаида права, чего уж душой кривить. Хотя насчет Надюшкиной красоты я бы поспорила… Но то, что двоюродная сестра умеет держать себя в ежовых рукавицах —неоспоримый факт».

Их с детства сравнивали с Надей. Та, Лидина ровесница, и в школе училась хорошо, и в престижный вуз поступила, и в плавании добилась впечатляющих результатов. Правда, потом бросила его, решив, что профессиональный спорт – не ее стезя. Но от физических нагрузок не отказалась: стала посещать занятия зумбой и бегать по утрам. Это, плюс правильное питание, позволяло Надюшке иметь «обезжиренную» фигуру. Которая нравилась родственникам гораздо больше, чем Лидушкины пухлые формы. На них списывалось всё: и то, что Лида, в отличие от Надюшки, «засиделась в девках», и её неудачи на работе – дальше рядового менеджера местного банка она не продвинулась… Даже тот факт, что в двадцать девять лет Лида была бездетной, родственники объясняли её полнотой: мол, запустила себя, и от этого, поди, гормоны не в порядке, а биологические часики-то тикают… Вот у Надюшки, к примеру, уже двое, да не одна родила, а от мужа… Сегодня, на новогоднем сборище в доме бабушки Ани, родня наверняка всласть позлословит на эти темы. Именно поэтому Лиде так хотелось утереть всем нос и явиться туда похудевшей на два размера. И в этом потрясающем платье, в которое она влюбилась с первого взгляда, едва увидев в витрине магазина! Ее не остановило даже то, что размер был сорок шестым, гораздо меньше нужного. Лида упрямо заявила: беру это! И подумала тогда, что до Нового года ещё три недели, и сбросить за это время восемь килограммов вполне реально. Тем более, что новое платье – прекрасный мотиватор!

Но упрямство в совокупности с ленью – гремучая смесь. Вместо того, чтобы избавляться от ненавистного лишнего веса (который ведь на самом деле мешал жить – чего стоила, к примеру, одышка или ломота в коленях!), Лида продолжала вести себя крайне легкомысленно. А именно – поглощать блины с домашней сметанкой, вареньице и чаёк со сливками. И это только на завтрак… Зато каждый вечер обещала себе: ну всё, с завтрашнего дня!

Как же это было глупо! Что изменится за ночь? Неужели куда-то денется лень, испарится неверие в собственные силы? Или самооценка вдруг скакнет до небес, да так, что решение будет принято раз и навсегда: любить себя и о себе, любимой, заботиться – вредное не есть, спортом заниматься…

Эти мысли ещё больше испортили настроение. Лида скинула туфли и прошла в комнату. Жесткий ворс старой ковровой дорожки неприятно покалывал ноги. Обстановка сегодня казалась особенно мрачной. Лакированная мебельная стенка, купленная хозяйкой квартиры еще при царе Горохе, неудобные кресла с деревянными подлокотниками, гигантский диван с прорехами в старомодной обивке – всё было слишком громоздким для этой комнаты. Вещи будто давали понять: мы здесь хозяева, а ты так, приживалка… И все Лидины потуги создать здесь хоть какой-то уют, а в последние дни – атмосферу праздника, разбивались об укоризненное молчание этой мебели. Даже сейчас, когда по лакированным поверхностям весело скакали отблески новогодней гирлянды, а в углу за диваном примостилась заботливо наряженная ёлочка, в съемной квартире словно жила тень строгого надзирателя. Который придирчиво смотрел из-за хозяйкиного хрусталя, запрятанного в застеклённый шкаф, и ворчливо шамкал:

– Вкуса ноль, хозяйственности – ни на грош, а всё туда же… Правильно твоя родня тебе кости моет, распустёха ты, собственную жизнь – и ту наладить не можешь!

На душе стало ещё противнее. Бросив на диван разорванное платье, Лида достала из тумбочки коробку с иголками и нитками. Покопалась в ней, но подходящего цвета не нашла. С сомнением посмотрела на изумрудную ткань: что, если зашить чёрным? Или синим, на худой конец? Усевшись на диван, Лида приложила катушки к платью. На переливчатом шёлке они выглядели, как незваные гости.

– Да кого я пытаюсь обмануть? – громко сказала она. – Ну, зашью, и что дальше? Оно же лопнет на мне в любой момент. Вот уж тётка Зинаида с Надюшкой порадуются! А мама с папой получат очередной подарок к празднику – повод попереживать за распустёху-дочь.

Она опустила руки на колени и дала, наконец, волю слезам. Было обидно – хоть вой. И на родственников обижалась, и на сестру Надюшку, которая будто специально старалась быть во всём лучше неё. А больше всего дулась на себя: ведь сама испортила долгожданный праздник! Действительно, распустёха…

Лида отложила платье в сторону и вытерла лицо валявшейся на диване футболкой. Расплывшаяся тушь ещё сильнее защипала глаза. «И макияжу каюк, только зря потратилась на визажиста, – подумала Лида. – Но даже если бы не это, платья-то нет! А в чём-то старом идти нельзя. Категорически. Иначе тётка Зинаида обязательно отпустит колкость в стиле «Лидочка, ты бы попросила повышение, а то даже на новый наряд за год не сумела заработать!»

Представив довольную тёткину рожу, Лида всхлипнула и потянула к себе смартфон.

– Бабуль, привет, с наступающим! – сказала она гнусавым от слёз голосом и показательно чихнула. – Ты меня прости, я не приеду. Простудилась, температура под сорок. Празднуйте без меня.

– Ох, Лидок, ты ж недавно бюллютенила… – расстроилась баба Аня. И попеняла: – Опять, поди, в капроновых колготках по морозу бегала! А я тебе говорила: гамаши носи, кофточку пододевай под куртёшку свою. А лучше бы хорошее пальто себе купила, куртёшка-то даже попу не закрывает!

– Ну ба-а! – заныла Лида. – Что ты со мной, как с маленькой?