Тридцать три урода. Сборник

Иванов Вячеслав Иванович

^{Молчание.}

Пущин (обходит ближние сосны, приближается к камню. Между старческими рыданиями, глухо).Милая, бедная! Я один! На кого покинула! Где найду силы? (Ищет, беспомощно освещая фонарем кусты. С твердою печалью.)Не знает себя до конца человек что снести может один и что сверх силы. Аглая! Аглая! (Вдруг снова сотрясается рыданием. Кричит хрипло, бессмысленно.)Ваня! Го! го! Ваня! Сын!

Маша (подбегает в ужасе, хватает его руки).Александр Федорович, что вы кричите? кого? Не бойтесь, Александр Федорович, миленький! (Бормочет

торопливо.)Не замайтесь вконец. (С упрекам.)И за кем это вы давеча бегали? Лучше бы сразу за Аглаей Васильевной вернулись. Вот и нашли бы.

Пущин.Я за Ваней бегал. За сыном бегал. Отец — готов. Хнычет, как баба!

Маша.И никого-то не было под окном. Вам давеча привиделось. Все дубки на мысу зря изыскали. И на что он вам, сын-то?

Пущин.Убить хочу. (Хрипло.)Аглая! Аглая! Родимая!

Маша (решившись).Слушайте. Она в город уехала!

Пущин (роняет фонарь. Фонарь гаснет. Шепчет блаженно).Ты думаешь! Ты видела?

Маша (смеясь ласково).Ну вот! Видела бы, не были бы здесь. Я просто теперь вспомнила: Аглая Васильевна пять дней не спит и не ест и много раз говорила: вот в город поеду, мне Александр Федорович даст облаточку, а то здесь дышать не могу, это от сосен! Она все забывала, что вы-то у матушки, далеко. Все про город толковала.

^{Скрываются, торопясь, вдоль берега. Последние слова замирают вдали.}

Аглая (выпрямляется наверху камня. Тихо и спешно, с отстраняющим жестом).Ты ничего не проси, Ваня Я больна. Я очень, очень больна. Я загадкой больна. Вот погоди, пойму. Вот все, все пойму. Всю боль. Всю любовь. Любовь и ее боль — моя загадка… Ты будь милостив.

Ваня (становится рядом с ней. Строго, близко глядя на нее).Аглаечка, ты будешь одна. Годы, годы — одна. Возьми меня.

^{Аглая тихо плачет, закрывая лицо рукой.}

Ваня (бережно).Ну ладно. Ты моя святыня. Ты одна — моя святыня. Сядь. (Кричит.)Эй, сядем наверху горы! Эй, сами будем два костра! (Садится рядом.)Слышишь — под ногами скрипят старые угли. Эй, калитесь, новые!

Аглая (тихо).Кались боль моей любви!

Ваня (с внезапной злобой).Аглая, а ты к доктору так и не ходи. Звал тебя?

^{Аглая не слушает.}

Ваня.Звал, а? Скажи. Он тебя любил? Знала, а?

Аглая (медленно, как бы просыпаясь).Он мне отец теперь.

Ваня (смеется беззвучно, весь сотрясаясь).Знаем святых отцов. Никто не желает быть честным. Правды нужно — уже будет сила… (Тихо прибавляет.)Он и меня звал… Тобою покупал. Тебя мне сам отдал. Ха, ха! Я бы не отдал. Он меня для мысли звал на всю жизнь работать. Чтобы я, ничего не пугаясь, в смысл и законы погружался. (Злобно.)Что мысль! Действие раньше мысли! Жизнь за собой мысль волочит! (Обрывает речь. С тихим убеждением.)А ты, Аглая, не мятежься. Моя сызначала. Ты мне нужна. Не веришь? А я знаю. Страсть не ошибается. Любовь ошибается. Страсть — зверь. Зверь безгрешен чутьем. (В глубоком восторге.)Свой миг у страсти есть, — «безбрежный свой, свой неизбежный» ^{137} , — родящий миг. (Срываясь, совсем тихо.)Я… Ну что лгать? Я не отдохнул с тобой.

Я — загорелся. Слушай ты вот что, ты, как загадку свою… вот здесь, на камне-то, у моря, разгадаешь, так и возьми меня. (Жарко.)Я тебя, моя Аглаечка, новым мирам научу и новой верности. Смеешься? Или даже не слушаешь. Ты свое думаешь. А я — верный. Правда. Всем верный. А через всех, может быть, тебе. Я каждую помню, кто десять минут, кто пять, кто три минуты мне дала. А я помню. Все минутки в одну вечную сплетаю… вот мой труд до кровавого пота! (Думает долго, вдруг тихо, глубоко.)Ты-то, Аглаечка, может быть, и есть моя дороженька! Пустыня жажды! Каждой-то, каждой, что и мимоходом где встретилась, — в глазок, так, под веко заглянул и свою узнал, свою нужную, свою неизбежную. Вот страсть мужчины. Всех помнить для вечности и для вечности всем изменять. А у женщины, Аглаечка, по-иному страсть! Женщине смен не нужно. Женщина все смены зараз в одной минуте имеет. Ты забудь своего Алешку, ну, закрой глаза, освободись, хоть на разок любовь свою за борт, вот голос там его… глаза, губы что ли, все там, за борт тоже! Страсть одну возьми. Вот накатила она — и все ты забыла в ней. Все, что женщина в мире. И все обняла в ней, все, что — мужчина в мире. Мир приняла — и, проснувшись от нее, того не узнала, кто был тебе мужем. Мир тебе был мужем! А муж мировым рогоносцем! (Хохочет.)И каждый-то из нас мировой рогоносец! Ну, мировым рогоносцем быть, оно будто уж и не обидно!..

Аглая (вдруг просыпаясь как бы из сна, вскакивает и делает беспомощное движение вперед, вниз… Пугливо).Ваня, месяц! Гляди до чего ярко! Ваня, мне тебя очень жалко. Тебя Пущин грозился убить. Слышал? Я, Ваня, здесь как не в себе. Вот и не подумала раньше. (Мечется.)Уйди, уйди.

Ваня (глядит на нее безотрывочно. Спокойно).Ты очень красива. У тебя на лбу бороздка странная, и в углах губ напряжение такое… Страдание похоже на страсть. (Мучительно.)Тебя такою не видел.

^{Сухие ветви хрустят в соснах близко. Аглая, в диком страхе, срывается со скалы. Снизу протягивает руки к Ване.}

Ваня (не двигаясь).Трусиха. А как легка, что козочка! Ловко! А тень-то какая от тебя вбок падает. От месяца тени длинные, строгие, без жалости, словно себя знают.

Аглая (шепчет, озираясь).Спасайся, спасайся.

Ваня (лениво улыбаясь).Ну, вот вздор! Что там! Устал. Ты меня не хочешь. Устал, вот и все. (Лениво встает.)Разве что в твою тень прилечь! Пойди, сядь, где сидела, там внизу.

^{Аглая не движется и все тянет к нему руки.}

Ваня (строго).Сядь, где сидела, на свет. Сойду.

^{Аглая покорно садится на свой пень.}

Ваня (слезает устало со скалы, ложится в ее тень).Так… Ложусь, чтобы тень твою иметь, потому что ты меня не хочешь.

^{Аглая протягивает руку в траву, срывает цветок Нюхает, как во сне.}

Ваня (волнуется, широко раздувая ноздри).Аглая, что пахнет? Что это? Аглая, Аглая, что у тебя в руке?

Аглая.Ночная фиалка. Здесь росла.

Ваня.Дай, дай. (Раздраженно.)Не могу этот запах! Не знаешь ли, отчего цветы пахнут? Отчего эта — ночью? Голову кружит запах. Не понимаю, чего хочу. Цветок, это — горница, убранная для любви. Ха, ха! Кто так уберет храмину для брачного ложа? Гляди, в каждой распричудливой чашечке ждет она. Над нею золотая пыль. Какая жадность! Зачем! Запах, Аглаечка, зачем запах?