Тридцать три урода. Сборник
Шрифт:
Ваня.Что так?
Аглая (тихо). Отлюбила.
Ваня.Я только сапожок (Подползает и целует башмак, смеется застенчиво, внезапно весь смиряясь. Глядит вверх на нее, сам на коленях перед ней.)Аглаечка, а я и раньше, когда мужем был, почти что только сапожок… Разве еще босую ножку. Помнишь, помнишь, как разул сапожок, тоже чулочек? Приложился. (Молчит.)Не смел, ты одна… Ты любовь… Не смел вожделеть. Так шесть месяцев, да? да? Помнишь? Не лгу ведь. Сколько жили в браке? Всего семь месяцев? Да? А шесть месяцев из семи я, как Адамова голова, — знаешь, бабочка большая, Мертвая голова, — мне всегда так чудилось — у меня мертвая голова, — шесть месяцев кружил
Аглая (как бы просыпаясь, медленно).Сына? Какого? Моего? Твоего? Да, Ваня. Мы очень любим твоего сына.
Ваня (бешено).Спасибо и на том. Нет-с, не нуждаюсь. Как Алешка смеет моего сына любить? Ты как смела нашего сына Алешкой назвать? Как?
Рвет ее за плечо.
Аглая.Я? Да, странно! Значит, он тогда прошел мимо меня и полюбил — только мы не знали. Так я и назвала. Я одна рожала твоего сына, одна, одна. Мы еще не были вдвоем тогда… еще не были вдвоем. Мы двое, двое…
Ваня (трясет ее).Кто? кто?
Аглая.Я и Алексей, я и Алексей, Алексей.
Ваня.Молчи. (Горько, весь съежившись, тяжело.)Я знал, что этого не может быть. (Помолчав, так же.)Не умею любить. Все еще раз сначала.
Маша появляется слева, на песке; несет плед; идет до тростников; кличет: Аглая Васильевна! Аглая Васильевна!
Возвращается. У леса снова: Аглая Васильевна! Домой! Домой! Дети вернулись. Вера не ложится спать, вас дожидается. Аглая Васильевна!
Медленно скрывается в даль берега.
Аглая (шепчет).Ваня, я домой не могу. Здесь ждать должна. Я не поняла ничего, еще ничего. (Причитает.)Дети! Вера, моя Вера! На что вам обломки матери? Подождите: я здесь боль свою пойму… Как встречу ваши строгие широкие глаза? Ваня, как отвечу ее строгому взгляду? Я не пойму еще, к чему мне дана была боль жизни… (Плачет.)
Ваня (долго глядит на нее сверху, опираясь о камень спиною. Месяц всплывает медленно над соснами. В тихом, мягком восхищении).Аглаечка, а ты еще красива… Не плачь больше… испортишь глаза… Белая прядь в волосах! (Аглая бессознательно поднимает руку к голове.)А!.. и сама не знала? Это недавно. Ничего, не бойся: это хорошо. Даже прекрасно в блестящих волосах. (Наклоняется над ней.)Пахнут, как прежде! Да… Эта седая полоса, как твоя хромота. За сердце хватает. Твои губы умеют целовать. Полные. Только ты сама похудела. Ничего. И это острее хватает за сердце. (Внезапно испуганно.)Я, Аглаечка, этого именно боюсь… Этой остроты. (Робко.)Аглая, спаси меня — от меня… Скажи, ты только просто скажи, любила ли когда-нибудь, меня любила?
Аглая (медленно качает головой).Я его одного любила… сама не зная.
Ваня (глухо, убито).Он, всегда он. (Бешено.)Зачем тогда меня взяла?
Аглая (долго думает. С простою искренностью).Ты был смел… и силен. Я своей одной любви не знала.
Ваня (удивленно).Смел? Смел? Я? Я
Аглая.Помнишь — в ледоход зайца между двумя льдинами защемило. Ты бросился туда в бешеную реку.
Ваня (злобно морщась).Он визжал, как ребенок… И ты шла… (Упавшим голосом.)Так ты вот за что…
Аглая (вся встряхнувшись).Ребенок, ребенок! Но ты не добрый, ты не смелый… я ошиблась. Смелые — добрые. Ваня, ты сам, ребенка погубил… настоящего. Когда она убилась, я не могла тебя простить…
Ваня (как ужаленный, отскакивает от нее).Вздор все. (Потом снова надвигается на нее, хватает за плечи.)Молчи! Не понимаешь. Все равно не понимаешь. Что понимаешь? Это как туман. В тумане вихрь закружил, и бежишь на красный свет. В тумане свет всегда красный… Тошнота от едкости и… ну, молчи же, молчи… все равно, головой вперед, как бык (Хватает голову руками.)Вот и все. (Стонет.)Зачем толкнула? Дремал. Думал ты — любовь. (Бросается весь к ней, в мольбе.)Скажи: ну не любишь, — ну хоть жалеешь?
Аглая утвердительно наклоняет голову.
Ваня (вдруг в новом бешенстве).Нет, нет, не надо. Жалость — не любовь… Мертвая!.. Аглая — лунатик! — видишь свой сон. Не видишь жизни. Жизнь рождена не любовью. Страсть и смерть родили жизнь. Лунатик! Ты тужишь по нем. Ну, понимаю. Пройдет время. Время — смерть, и воскресение тоже. Время — бег без Отдыха. (Вбирает глубоко дух. Утирает лоб от пота. Устало.)Бег без отдыха! Ну, ну! (Торопит ее.)Что же ты намерена предпринять?
Аглая (недоумевая, слабо).Предпринять?
Ваня.Ну да. Забудешь ведь Алешку. Не одной же оставаться. Придет другой — возьмешь другого. Возьмешь? Отчего не меня? (Молчит, потом отчаянно.)Все кончено. Не отдохну. Если бы любила… Но ты и тогда не любила. (Передразнивает ее.)Смелость! Сила! А я в ногах у твоего доктора валялся. Тебя вымаливал, думал — ты спасешь, спасешь. (Вдруг рыдает без слез. Потом хохочет и со злобой сквозь смех.)Эй, Аглаечка, сведи в хуторок! Вот ночь пришла — сведи в хуторок! Разожжем пепел. Эй, пепел хладный разогреем! Пепел Алешкин. Я все дни буду лежать под твоей кроватью. Как пес после охоты. Мой бег ночью. Мой бег — страсть. (Кричит.)Я к тебе горю. Не горел давеча. Теперь горю. Эй, иди за мной! Любить научу. Весь мир по-новому встанет. Эй, беги, беги… (Как сломленный, бросается к ее ногам. Молчит.)Аглая, положи руку мне на голову! Руку на голову. (Аглая, как бы застывая, молчит.)Аглая, я всем святым прошу: руку положи на голову. Ты прости. Ты прости мне, ну… все прости… вот что назвала изменами…
Аглая (не выходя из сна).Измены? Пусть не измены. Пусть разлуки. (Оживает как бы для нового сна.)Ты что говоришь, Ваня? Какие слова?.. Не говори! (Болезненно.)Не говори! Ой, погоди, Ваня, ой, помолчи! Вот оно подходит, это отчаянье, несносная боль! (Прижимает руки к груди.)Зачем сердце привязывается? Зачем, — когда закон жизни — разлука? Я не могу. Хочу верности, не могу разлуки… Бедные люди, покорившиеся разлуке! Пущин велел покоряться… Бедные, бедные, они так страдали, что покорились. Покорились, бедняжки, потому что отмерло у них сердце. Отмерло — да и все. Нельзя простить разлуке. Все с изъяном, кто простили разлуке. Анна сказала. Не цельные, отмерли. Бедные, бедные. Они стали тише и грубее и любят утешать. Но они не добры. Это я в себе чувствую и потому не покорюсь. (Вскидывает к нему руки.)Ваня, ты слышал в детстве, может, и раньше, старую песенку про верную любовь? Кто знает — где, когда? Люди забыли ее напев. Откуда она зародилась?