Трилогия о мисс Билли
Шрифт:
Руки у нее дрожали, и несколько раз она ошибалась в самых важных местах. Билли со смехом говорила, что это, должно быть, страх сцены, и что все дело в появлении зрителя. Мари быстро и бурно соглашалась.
Следующие несколько дней Билли была так увлечена домашним хозяйством, что даже не замечала, как редко она видится с Сирилом.
Потом она вдруг это осознала и задала себе вопрос о причинах такого поведения.
Сирил бывал в доме так же часто, как и раньше, но теперь она робела при нем и предоставляла Мари или тете Ханне вести разговор при его визитах.
Билли встревожилась. Она сказала себе, что в ее робости нет ничего странного, раз уж ее взгляды на любовь и брак претерпели такие внезапные изменения, но что эту робость следует преодолеть. Если она станет женой Сирила, ей должно нравиться проводить с ним время, и ей, конечно, это нравилось, потому что она наслаждалась его обществом уже много недель. Но теперь она решительно велела себе изучить Сирила.
И тут Билли ждало страшное и странное открытие: далеко не все черты Сирила ей нравились!
Билли была поражена. Раньше он был так высок, так безупречен, почти божественен – но раньше он был просто другом.
Теперь же он получил новую роль, хоть и сам еще не знал этого.
До этого она смотрела на него и видела только чудесное преображение холодного и сдержанного человека, которое было следствием тепла ее улыбки. Теперь же она видела те стороны его натуры, с которыми пришлось бы мириться на протяжении всей жизни. То, что она увидела, испугало. Музыка никуда не делась, но Билли пришлось понять, что музыка – далеко не все, что есть еще и мужчина. Билли откровенно призналась себе в этом.
То, что сейчас выглядит «пленительной таинственностью», превратится в угрюмую замкнутость, по крайней мере, иногда. Сейчас он «молчалив», а станет «мрачен». Когда он отказывается играть на пианино сейчас, это «непредсказуемость», но если через несколько лет он откажет ей в самой простой просьбе, это будет упрямство.
Так оно и будет, если Билли его не полюбит. А она его не любит. Совершенно точно.
К тому же они не так и похожи. Она любит людей, а он нет.
Она любит ходить в театр, а он нет. Он любит дождливые дни, а она терпеть не может.
Жизнь с ним вовсе не будет пронизана гармонией, это будет ужасный диссонанс. Она просто не может выйти за него замуж. Она должна разорвать помолвку.
Билли с грустью объяснила себе это все. Ей было очень горько причинять Сирилу боль. А потом лицо ее просветлело: она вспомнила, что «помолвке» всего три недели и что это страшная тайна не только от жениха, но и от всего мира. Слава богу!
Билли развеселилась. Весь день она пела и танцевала из комнаты в комнату, так легко было у нее на душе. Она больше не готовила пудингов под присмотром Мари, но всегда старалась держать при себе маленькую учительницу или тетю Ханну, когда приходил Сирил. Она убедила себя, что ошиблась, что Сирил не любит ее, но все же хотела оставаться в безопасности. Долгое время она старалась вообще не находиться с ним наедине.
Глава XXXII
Сирил
Задолго до наступления весны Билли пришлось признаться самой себе, что ее воображаемая защита от любви Сирила прекратила свое существование. Она начала подозревать, что ее страхи имели под собой основания. Сирил явно изменился. Он стал гораздо дружелюбнее и уже не так замкнуто держался даже с Мари и тетей Ханной. Он перестал упрямиться и гораздо чаще снисходил до игры. Даже Мари теперь часто просила его сесть за пианино, и он никогда ей не отказывал. Трижды он водил Билли в театр и пригласил присоединиться к ним не только тетю Ханну, но и Мари, чем очень порадовал Билли.
Он был таким общительным и любезным, что Билли даже сказала Мари, что Сирил совсем не похож на себя.
Мари не согласилась с ней и твердо сказала:
– Конечно же, он остался прежним.
Но мнение Билли ни на йоту не изменилось.
По мнению Билли, смягчить строгую натуру Сирила могла только любовь. Поэтому в эти дни она еще старательнее избегала оставаться с ним наедине, хотя у нее не всегда получалось – в основном из-за необъяснимого упрямства Мари, у которой постоянно находилась какая-то работа или недописанные письма как раз тогда, когда Билли звала ее в гостиную посидеть вместе с ней и Сирилом. Однажды, когда Мари внезапно их покинула, Сирил заметил довольно резко:
– Билли, я бы хотел, чтобы вы больше не повторяли того, что сказали десять минут назад в присутствии мисс Мари.
– Что вы имеете в виду?
– Вы очень глупо и некстати припомнили старую сплетню о том, что я женоненавистник.
Сердце Билли на мгновение запнулось. Только одна мысль колотилась в ее мозгу и звенела в ушах: любой ценой нужно было не дать Сирилу сказать того, что она так боялась. Нужно было спасти его от самого себя.
– Женоненавистник? Конечно же, вы женоненавистник! – весело воскликнула она. – Я уверена… думаю, это не так и плохо.
Сирил удивленно взглянул на нее, а потом строго нахмурился.
– Какая чепуха, Билли. Мне виднее. Кроме того, я и в самом деле вовсе не ненавижу женщин.
– Но все так говорят, – возразила Билли. – К тому же это так… интригующе.
Невнятно воскликнув что-то, Сирил вскочил на ноги. Несколько минут он молча ходил по комнате, а Билли в ужасе следила за ним, потом вернулся и сел в кресло рядом с ней. Все его поведение резко изменилось. Почти робко он сказал:
– Билли, кажется, я вынужден признаться. Я полагаю, что редко думал о женщинах, пока не встретил… вас.
Билли облизнула губы. Она попыталась сказать что-то, но не успела она открыть рот, как Сирил продолжил. Билли не знала, радоваться ли ей или пугаться еще сильнее.
– Но теперь все изменилось. Я думаю, что мне больше не стоит никого обманывать. Я сам очень изменился и с трудом понимаю природу этого чудесного преображения.
– Да уж! Где вам его понять, – лихорадочно вставила Билли. – В конце концов, не такое уж это сильно изменение. Вы на себя наговариваете, – с надеждой закончила она.