Тринадцатая редакция. Найти и исполнить

Лукас Ольга

– Это не подработка. Это Шурик придумал способ упросить мне задачу, – пояснил Денис, ощупал внутренний карман куртки, чтобы убедиться, что листовки по-прежнему там, и в самом деле бодро покинул приёмную – так, будто последние недели две только и делал, что предавался счастливому безделью. Усталость его никуда не делась, она просто согласилась подождать до вечера, когда можно будет заняться клиентом вплотную.

– Ну что ж, – глядя ему вслед, решительно произнёс Константин Петрович и сунул окурок в пепельницу, – отравился немного, теперь пора писать отчёт.

– Какой отчёт? – удивился Шурик. – Отдохнул бы от своих отчётов хоть сегодня!

– Отчёт о выполненном желании, – с неподражаемой

самодовольной гримасой ответил Цианид – и решительно накрыл всю приёмную защитным колпаком. – Просто я не имею привычки болтать о том, что ещё не сделано.

Константин Петрович потратил две недели на выполнение заветного желания одной маленькой девочки. Девочка родилась в самом замечательном, по её мнению, доме, который стоял в самом славном дворе, а двор, в свою очередь, находился в особенно симпатичной части города Санкт-Петербурга. Но вдруг до девочки начали доходить слухи о том, что их дом скоро снесут и вся семья будет вынуждена уехать в какие-то Озерки. Мама сказала, что новая квартира будет больше и просторнее, что у девочки там будет не только собственная комната, но даже собственный балкон. Балкон – это хорошо, но почему нельзя построить балкон прямо тут, никуда не уезжая? А как же пышечная? Разве будет в Озерках такая замечательная пышечная, где у них с мамой есть свой любимый стол?

Девочка кричала и рыдала, не переставая, целые сутки напролёт, так что её пришлось отвести к психологу, но даже психолог не смог ничего сделать с людьми, собирающимися разрушить самый лучший в мире дом.

Психолог не смог, а Константин Петрович смог. Благодаря его умению работать с документами, именно сегодня выяснилось, что где-то произошла колоссальная бумажная путаница и лучший в мире дом никто не собирается сносить. Наоборот, его будут ремонтировать, реставрировать и беречь, потому что он оказался памятником архитектуры. Но не слишком значительным памятником. Поэтому простые люди смогут жить в нём, как жили прежде.

– Повезло чувакам, – завистливо покачал головой Виталик. – А вот мой старый добрый домик – ну тот, где я два года назад каморку снимал, – стёрли с лица земли. И никакой добрый дядя Цианид не утёр мои слёзы, не подмухлевал с документами.

– Я не подмухлевал, – с достоинством произнёс Константин Петрович, – я внёс некоторые коррективы.

– Да по барабану мне, как это называется, – вздохнул Виталик и поставил на случайную полку опустевшую чашку, – просто ну где, спрашивается, справедливость?

– А справедливости нет, – неожиданно вмешался Лёва. – Есть закон случайных чисел. Кому-то всегда случайно везёт.

– Я решительно против случайных чисел, – строго сказал Константин Петрович. – Все числа должны стоять на своём месте. И место это указываю им я. А теперь – волшебный ларец закрывается, а я быстро иду писать отчёт и топаю в гости. Потому что я не конченый трудоголик, как кому-то кажется, у меня тоже могут быть развлечения помимо работы.

Произнеся эту прочувствованную речь, Цианид элегантно убрал защиту и горделиво оглядел слушателей – достаточное ли впечатление он на них произвёл или стоит добить аудиторию какими-нибудь шокирующими подробностями?

– Мы поражены! – закатил глаза Виталик. – В гости, надеюсь, к даме?

– Даже к двум! – с интонациями прожжённого ловеласа ответил Константин Петрович. – Да не дёргайтесь вы так. Я иду в гости к Маше Белогорской, на тихий семейный ужин. Представляете, она как-то умудрилась найти общий язык со своей чокнутой маман. Вот я у неё буду учиться этому самому. Человеческому взаимопониманию то есть.

– Не самый прямой путь. Почему бы тебе не поучиться у Шурика? – спросил Лёва. – Не выйдет, я пробовал уже. Учиться надо не у того, кто умеет, потому что таким родился, а у того, кто умеет, потому что научился. Только тот, кто накачал бицепсы путём упорных тренировок, может объяснить другому, как ему достичь таких же результатов.

– А спортивным аналогиям ты у Дениса научился? – радостно поинтересовался Шурик.

– Отнюдь, мой друг. Данную конкретную мудрость я постиг собственным умом! – наставительно сказал Константин Петрович. – А вы тоже не рассиживайтесь тут, ребята. Что-то мне подсказывает, что вам всем сегодня ещё есть чем заняться. Особенно тебе, Виталик.

– Умеешь ты отравить атмосферу, – тяжело вздохнул Техник. – Вроде высмолил только одну сигарету, а такое ощущение, что я попал в курилку какой-нибудь креативной студии за час до сдачи многомиллионного проекта. Пойду я отсюда. Вот кофе ещё хлебну напоследок – и пойду. В свою уютную, превосходно проветриваемую каморку.

– К слову о проветривании, – невозмутимо добавил Константин Петрович. – Ещё раз забудешь на ночь окно закрыть – подвергну тебя суровому штрафу.

И, не дожидаясь достойного ответа, который конечно же был у Виталика всегда наготове, коммерческий директор решительно покинул приёмную, плотно прикрыв за собой дверь в коридор: мол, отвечай что хочешь, а я-то уже в домике.

В отличие от Разведчиков, умеющих распознавать носителей в толпе, Бойцы к носителям равнодушны и даже, как правило, работают с ними довольно посредственно. Зато чутьё на шемоборов у них знатное – и если Разведчик при контакте с носителем испытывает какие-то неприятные по большей части ощущения, которые не всегда можно объяснить, то Бойцы просто видят, что перед ними – враг. Вернее будет сказать, что Бойцы различают невидимое прочим живым свечение, исходящее от противника. Впрочем, иногда они могут перепутать незнакомого мунга, случайно оказавшегося на территории чужой команды, с настоящим врагом. Поэтому, покидая свой район, мунги всегда первым делом оповещают об этом Бойцов, которые, теоретически, могут встретиться им на пути. Теперь-то, благодаря развитию науки и техники, проделать такое – проще простого, а вот раньше приходилось по-разному исхитряться. Как раз для этих целей была изобретена и внедрена повсеместно голубиная почта: дабы предупреждать Бойцов о визите незнакомых коллег, но при этом не наводить на свой след противника. Шемоборы, к слову сказать, тогда вообще не поняли, в чём дело, и стали пользоваться голубиной почтой наравне со всем человечеством, даже и не подозревая, кого следует за это благодарить.

Разумеется, Бойцы – это не какие-нибудь безумные берсерки, без разбора кидающиеся на первого встречного, стоит тому только подозрительно засиять. Сестры Гусевы, к примеру, ошиблись всего раз – когда приняли за шемобора Дениса.

Выбравшись из Мутного дома, в последние годы всё больше и больше оправдывающего своё название – у всех, кто попадал под его своды, слегка мутилось в голове и притуплялось восприятие, – сестры Гусевы постарались отключить все рефлексы и довериться своему фирменному умению видеть то, что скрыто от остальных.

Знакомая серебристая корона мелькнула у входа в бутик. Гастролирующий шемобор из Минска был очень, очень удивлён: стоило ему взяться за дверную ручку, как перед глазами его пронеслась витрина, свежеоштукатуренная стена, кирпичная стена, ещё какие-то подробности, пока наконец он не очутился в заснеженном тупике, прижатый спиной к глухой грязной стенке, да ещё и в компании двух незнакомых старух.

– Не Студент, – констатировала Марина.

– Тогда незачем ему мучиться, – постановила Галина, и это были последние слова, которые шемобор из Минска услышал в этой жизни.