Тринадцатая рота (Часть 1)
Шрифт:
– О-о! Вы неправы, господин Гуляйбабка, - возразил Поппе.
– После Смоленска будет Москва. А уж после Москвы... до Урала пустяк.
– Да, конечно. Сколько время прошло! Ведь тетушка везла меня с Урала за границу тридцать лет назад, когда мне грезилась еще соска.
– Ваш отец, как мне доложили, был на Урале, кажется, заводчиком?
– спросил Поппе, разливая гостям французский коньяк.
– Совершенно верно, гер штурмбанфюрер. Он держал завод по производству гвоздей и подков.
– Откуда вы знаете наш язык?
– Мой отец, гер штурмбанфюрер,
– Охотно верю, но позвольте: почему у вас не немецкая, а украинская фамилия - Гуляйбабка? Извините, что задал столь высокому гостю такой вопрос.
– Нет, нет, что вы, гер штурмбанфюрер, - поспешил разъяснить личный представитель президента.
– Благодарю за откровенность. Это очень кстати. "Дух откровенности и взаимопонимания, - как сказал наш президент, - это тот самый фундамент, на котором мы и должны строить свои взаимоотношения с вами". Но к делу. Моя истинная отцовская фамилия Бебке, а Гуляйбабка - это ширма от органов ОГПУ. Не имей ее, вы сами понимаете, что могло быть со мной.
Поппе кинул в "лузу" Гуляйбабки третий шар и выставил под трудным углом четвертый.
– Извините, каким чудом вы оказались здесь, в Западной Украине? Вы только что сами сказали: тридцать лет, как уехали с Урала. Тетушка вас за границу увезла.
– Позвольте заметить, гер штурмбанфюрер, тут вы допустили маленькую неточность. Я сказал "везла", а не "увезла". А это, как сами понимаете, большая разница. Мы дважды пытались пересечь границу. Одному мерзавцу дали полную шкатулку золота. Но он оказался чекистом, и нас сцапали. Тетушку расстреляли как контрабандистку, а меня сдали в детколонию.
– Какая наглость!
– вздохнула Берта.
– За свое золото и расстреляли. Когда мой супруг убивает за идеи, это я понимаю. За это не жалко. Но за свое золото? Кошмар!
– Госпожа Поппе закрыла лицо руками. На пальцах у нее сверкнули золотые кольца.
– Не огорчайтесь, мадам, - поспешил успокоить супругу штурмбанфюрера высокий гость.
– Я за тетушку отомстил.
– О, да! Я слыхала. Мы от вас в восторге, - заговорила с жаром супруга Поппе.
– Вы истинный герой. Вы спасли немецкого офицера. Вы достойны большой награды. Не так ли?
Поппе согласно кивнул и толкнул в "лузу" гостя четвертый шар. Осталось "разыграть" еще семь.
– Я хотел бы, господин Гуляйбабка, поближе познакомиться с вашей свитой. Если вы не возражаете, то я позволю себе через моего переводчика кое-что у них спросить. Ведь мы друзья, не правда ли? А долг друга все знать о друге.
– Будьте любезны. Мои спутники к вашим услугам. С первым вопросом переводчик обратился к помощнику президента по свадебным и гробовым вопросам:
– Господин помощник, что вы думайт делайт на ост фронта?
– Разумеется, венчать и хоронить, - ответил Цаплин, уныло глядя на переводчика.
– И поминать.
– Я просил бы уточнить: кого?
– Разумеется, мертвых,
– Благодарю вас. Вопросов к вам нет, - склонил лысину переводчик и, глянув в свой блокнотик, подошел к Воловичу - начальнику охраны личного представителя президента:
– Штурмбанфюрер выражает свое искреннее восхищение солдатами охраны, которыми вы имеете честь командовать. Он интересуется, где вы их набрали. Кто они?
– Все взломщики, отлично владеющие ломами, - без запинки ответил Волович.
– Есть ли среди них красноармейцы?
– Вы изволите шутить, - нахмурился Волович.
– Красноармейцы, как известно, стриженые, а у моих солдат охраны бороды по пояс.
Штурмбанфюрер не стал "доигрывать" шаров: сомнения рассеялись. Свита господина Гуляйбабки подозрений не вызывает. И все же... все же на душе у штурмбанфюрера было неспокойно. Черт знает, что у этих русских на уме?
Пауза затянулась. Гуляйбабка поспешил прервать ее. Он поднялся с бокалом шампанского, заговорил:
– Господин штурмбанфюрер! Мадам Поппе! Господа! Позвольте мне поднять этот тост за здоровье президента "Благотворительного единения" и всех членов его славной организации! Смею вас заверить, господин штурмбанфюрер, что наш президент не пожалеет сил для расширения помощи фюреру в рамках БЕИПСА. Он день и ночь думает о вас. Ярким подтверждением тому его личное послание и медаль БЕ первой степени, которой он вас награждает.
О лесть! Чудная, дьявольская лесть! Ты подкупала царей и королей, ты превращала дураков и бездарей в умнейших, ты, как утюг портного, разглаживала складки на хмурых, разъяренных лицах, ты поднимала в небо немощно-бескрылых; и не один из таких, вознесясь в небеса, обольщенный тобой, забывал про матушку-землю, по которой ходил, и хватал за бороду бога и говорил: "А что, владыка?.. Ведь не ты бог, а я. Не на тебя молятся люди, а на меня. Не о тебе говорят так приятно, а обо мне. Значит, кто-то ошибся, что вознес на небо тебя. Мое тут место. Мое!!!"
Что для штурмбанфюрера какая-то медаль БЕ какого-то русского "Благотворительного единения", когда на груди два Железных креста? Что ему слова какого-то чужого человека, когда ласкала речь самого фюрера. Но... Лесть и тут все же свершила свое. Штурмбанфюрер был счастлив и, стоя с лентой на шее, на которой висела большая, с тарелку, медаль, думал теперь об одном: как бы поскорее донести гауляйтеру в Ровно о БЕИПСА и еще о том, как бы с этой важной информацией его не обскакал пронырливый гебитскомиссар.
– Я неотложно рассмотрю просьбу вашего президента о предоставлении вам пропусков, - сказал он Гуляйбабке на прощание.
– Задержка будет день-два чисто формальная. Я жду бланки аусвайс из ставки господина Эриха Коха.
Штурмбанфюрер схитрил. Бланки удостоверений у него лежали в сейфе. Однако заполнять их фамилиями не прощупанных до конца представителей БЕИПСА он пока не торопился. Закрывшись в служебном кабинете, штурмбанфюрер сел за стол и сочинил срочную телеграмму:
"Владимир-Волынск тчк начальнику отдела СД тчк прошу вас весьма срочно проверить и сообщить создавалось ли Хмельках Благотворительное общество оказанию помощи войскам рейха тчк шеф гестапо города Луцка штурмбанфюрер Поппе".