Тринадцатый сын Сатаны
Шрифт:
— Наталь, это Александр.
— Слушаю тебя, Сашенька.
Она ко всем была очень добра. Однако Сашке очень хотелось верить, что к нему она обращается нежнее, чем к остальным.
— Ашот еще там?
— Нет, он сюда заскочил буквально на минутку, а потом куда-то уехал. Но просил тебе передать…
Ну что он может ему передать? Что так не поступают? Так это Александр и сам знал.
— Погоди, Наташенька, мне ничего передавать не надо, — не стал он дожидаться продолжения. — Это ты ему передай, если есть возможность, что я пошел на бульвар. Место он знает. Войду внутрь, посмотрю что там и как…
— Погоди, Саша!.. — секретарша попыталась его остановить.
Однако Максимчук не поддался.
— Нет, я решил — так и будет! Одно еще только: я телефон отключаю, так что звонить мне не надо. Когда будет возможность, сам тебе перезвоню. Счастливо!
Потом позвонил домой. Трубку сняла дочь.
— Это я, — в разговорах с дочерью он старался быть кратким. — Передай маме, что я задерживаюсь на работе и когда буду — не знаю.
— Ладно.
Вот и весь разговор.
Дочка за последнее время как-то вдруг, разом повзрослела, превратилась из мосластой девчонки в сформировавшуюся девушку. И в ней так же вдруг проклюнулись женские начала. Она чувствовала, что у родителей что-то не клеится, судя по тону, осуждала отца, фыркала на мать… То самое, что называется, от рук отбилась. Да и сын, чем дальше, тем больше стал хулиганить… И это само по себе тоже не добавляло теплоты в домашнюю атмосферу.
Ну и последний звонок.
— Валюшка, это я.
— Приветики, — в раздавшемся голосе сквозил неприкрытый сарказм. — Явился — не запылился… Ты это откуда?
— Я сегодня на задании. Когда освобожусь, не знаю. Если не слишком поздно, позвоню.
— Очень надо… Надеюсь, работать будешь не по обслуживанию какой-нибудь красотки?
Вот же язвочка! — с теплотой в душе подумал Александр. Однако вслух произносить эту фразу не стал.
— Для этих целей у нас есть парни помоложе… В общем, счастливо!
— Сань, — остановила его Валентина неожиданно серьезным голосом. — Там у тебя что-то случилось?
Даже странно, удивился Александр. К его работе она никогда особенно серьезно не относилась. Неужто женское чутье и в самом деле имеет место наличествовать у этой взбалмошной журналисточки? Даже не верится…
— А что?
— Да так, Саня… — еще подбавила она неопределенности. — Что-то, Саня, тревожно мне.
— Все в порядке, Валюха, не переживай.
И опять, не дожидаясь от нее еще каких-то напутствий-расспросов, отключился.
Однако после этих слов ему еще больше захотелось бросить все и повернуть обратно. Едва ли не единственное, что его остановило — что он не умел и не любил менять принятое решение на противоположное.
— Да что ж это я, в самом деле? Что тут, генеральный штаб вооруженных сил мафии собирается? — негромко сказал Максимчук. — Или совет безопасности организации объединенных мафий?.. Обычный притончик. В котором, скорее всего, и держат этого Абрамовича… Войду, посмотрю, если что, дурака включу — а там видно будет!
Он дошел до «зебры» перехода, не стал дожидаться разрешающего сигнала на светофоре, быстро перебежал дорогу. Прошел сквозь сквер. И как-то сразу понял, в какую именно дверь должны были войти в тот раз Абрамович и сопровождавшие его люди. Она и в самом деле была старая и облупившаяся, и даже внешне не могла не оказаться не снабженной тугой скрипучей пружиной.
Еще имеется последняя возможность повернуть направо, к метро…
Подумав об этом, Максимчук решительно направился к намеченной двери.
Дверь и в самом деле противно и протяжно заскрипела. И гулко бухнула за спиной. Словно выстрел прозвучал. Или грохнула граната.
Парадное было как парадное — таких в подобных домиках в центре столицы до фига и больше. Освещение слабое — лампочка чуть теплится, всего-то, наверное, в 25 ватт. Короткий лестничный пролет с неровными ступенями, протертыми несчетным множеством подошв. Темная, еще более короткая, лесенка в подвал упирается в частую решетку, сваренную из толстенных арматурных прутьев, замкнутую могучей цепью и несокрушимым амбарным замком.
В подъезде царила полнейшая тишина. Только отгудело эхо от звука громко захлопнувшейся двери и снова все затихло. Даже шум с улицы доносился как-то приглушенно.
Александр сжал в кармане кастет. Специально нападать на кого-то он не собирался, первым бить — тоже. Однако приходится быть готовым к любым неожиданностям.
Он осторожно двинулся вверх по лестнице. На площадку выходило две большие двери. Никакой нумерации квартир, никаких надписей, которые могли бы указать, что за ними скрывается, здесь не было. Только плохо различимые, закрашенные номера, прибитые к наличникам. А квартиры явно не жилые — еще с улицы Александр обратил внимание, что в этом доме не светится ни одно окно. Да и «глазки» в дверях не были освещены изнутри… Что ж, пойдем дальше.
Максимчук шел, прижавшись к стене, подальше от перил. Старался, чтобы даже песчинка под ногами не скрипнула. Хотя и понимал, что если тут кто-то есть, этот неведомый уже осведомлен о его визите — не случайно же на входе стоит такой скрипучий «сторож».
Пролет позади. Сквозь мутное, немытое стекло с улицы слабо цедился свет фонарей.
Площадка второго этажа была сродни первой. Единственное, чем она отличалась, было отсутствие здесь хотя бы слабенькой лампочки. Такие же две темные сумрачные двери. И полная тишина. То же и на третьем… И на четвертом…
Выше хода не было. Вертикальная металлическая лестница, ведущая на чердак, забрана в густую ячеистую сетку и тоже заперта на замок внушительных размеров.
Александр расслабленно выдохнул. Ничего и никого.
Так за что же тогда пытались напасть на Ашота? И зачем сюда приходили Абрамович сотоварищи? И где его тут держат? И что же вдруг понял Ашот?
Нет, его партизанский наскок оказался безрезультатным. Ну а для более детального разбирательства нужны люди и нужны санкции. Санкции, оснований для которых у него нет. Да и Вадиму их не дадут.