Триста миллионов лет спустя
Шрифт:
– Вот где корень всех его ошибок!
– говорит Забродин президенту.
– Он все меряет нашими, земными мерками. А на других планетах - свои мерки!
Президент жестом просит его не прерывать Бахарева. Да Бахарев и не слышал ничего.
– И у гостей родилось дерзкое намерение: послать людям, которые еще не появились, посылку. Оставить будущим людям память о своем посещении Земли… Получите наш привет, будущие люди. Вы не одиноки во вселенной. На других планетах тоже есть ваши братья. Мы были у вас, но - простите великодушно - слишком рано. Вы еще не существовали…
Бахарев
Забродин и президент смотрят на него. Жест Бахарева кажется им немножко смешным, но они не смеются.
– Только куда положить почту, чтобы она дошла до вас будущие люди? Планета огромная, а посылка - крошечная. Идти ей до вас - сотни миллионов лет. Куда положить ее, чтобы она не затерялась на дороге времени?
– Куда?
– повторяет Забродин.
– Куда?
– лукаво смеется сам Бахарев.
– Действительно, куда?
– повторяет президент.
– В болото надо положить, голубчики! В болото надо положить шар! Бросить в болото!
– смеется радостно Бахарев.
– Почему именно в болото?
– запальчиво спрашивает Забродин.
– Очень просто!
– отвечает Бахарев, увлеченный ходом своей мысли.
– Пока произойдут люди, на месте болота будет каменный уголь. А может цивилизация развиваться без каменного угля?
– Нет, не может!
– подхватывает президент.
– Техника, производство на определенном этапе не могут развиваться без каменного угля!
– Гости знали это на примере своей цивилизации!
– продолжает Бахарев.
– И они рассчитали просто: люди будут искать уголь и найдут в угле нашу почту, наш привет! И мы нашли…
– Убедительно?
– спрашивает президент Забродина.
– У профессора Бахарева всегда была великолепная фантазия, - отвечает Забродин.
– Но шар найден именно в каменном угле!
– напоминает президент.
– Даже школьники умеют подогнать задачку под ответ, - раздраженно отвечает Забродин.
– А впрочем, все это слова, разговоры, а важны только факты. Посмотрим, что окажется в шаре…
Мы вновь переносимся в комнату Бахарева, где профессор вспоминает события прошлого. Он в полосатой пижаме, заложив руки за спину, вышагивает по своему кабинету.
Кто-то стучит в дверь, но старый профессор, погруженный в свои мысли, не слышит. Он подходит к диктофону, включает его и говорит:
– В тот же вечер мы собрались, чтобы исследовать загадочный шар дальше, чтобы открыть вторую оболочку шара и поглядеть, что же нам прислали гости Земли…
Дверь кабинета открывается, и на пороге - Мажид с кожаной папкой в руках.
Бахарев выключает диктофон и устремляется навстречу Мажиду:
– Ну, что там? Как там? Где ракета?
– Не подходите ко мне, я холодный!
– смеется Мажид, протягивая папку профессору.
– Там холодно, у них наверху?
– Везде холодно, Алексей Павлович. Первый снег выпал.
Бахарев подходит к окну. За окном весело пляшут пушистые белые мухи и, касаясь черной земли, исчезают.
– Уже зима!
– изумляется Бахарев.
– Зима… а она летит там. Все дальше и дальше… И только ниточка радиоволн связывает ее с Землей, с нами… И эта ниточка все тоньше, тоньше… Она скоро начнет рваться.
Бахарев раскрывает папку и выкладывает на стол груду записок и фотографий, привезенных Мажидом.
Большой снимок огромного серпа Венеры. Бахарев склоняется над ним.
– И загадочная стыдливая красавица все ближе, ближе!
– бормочет он.
– Скоро мы узнаем, что скрываешь ты под своим облачным покрывалом. Скоро станет ясно, применимой ли на практике окажется моя догадка…
Мажид тихонько выходит, осторожно прикрыв за собою дверь.
А Бахарев опять погружается в воспоминанья… Он подходит к диктофону, включает его.
Вертятся бобины, протягивая ленту. Слышен голос Бахарева:
– Итак, в тот вечер мы собрались, чтобы исследовать загадочный шар дальше…
«Глобус» в руках старичка «тектониста». Он прижимает его к себе и через две пары очков рассматривает материки, моря, реки и плоскогорья.
– В музей!
– восклицает ученый.
– В музей, на самое почетное место!
– Надо сначала раскрыть «глобус», - замечает Забродин.
– Я могу немедленно разрезать шар на две половинки!
– выходит вперед Графов.
– Хотите - электроискровым способом, хотите - ультразвуковой пилой.
– Можно попробовать мощное нейтронное поле в урановом реакторе. Можно попробовать синхрофазотрон на сто миллиардов электрон-вольт… - начинает обстоятельно перечислять молодой ученый.
– Как, товарищи?
– спрашивает президент.
– Нет, его нельзя резать, - говорит Бахарев и забирает шар в свои руки.
– Мы обязаны ПОНЯТЬ его. НАШЕМУ поколению адресовано это послание. НАМ оказано доверие…
– Почему именно нам адресовано?
– улыбается Забродин.
– Чтобы открыть внешнюю оболочку шара, был нужен вот этот ключик, - отвечает Бахарев, указывая на громаду ускорителя.
– Даже пятьдесят лет назад люди не имели такой вещи. А мы имеем. Значит, адресовано нам. Мы получили послание. Мы открыли его и теперь обязаны исследовать и ПОНЯТЬ!
Проговорив это, Бахарев отходит в сторонку, садится на диван и думает, ревниво прижимая шар к груди. К нему подходит Забродин и шепчет:
– Мы идем ВСЛЕПУЮ, и неизвестно, когда мы натолкнемся на способ открыть вторую оболочку. Ведь мы НЕ МОЖЕМ УГАДАТЬ! ХОДА МЫСЛИ РАЗУМНЫХ СУЩЕСТВ ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ!..
– Вторая оболочка должна открываться просто, очень просто!
– говорит Бахарев громко, заставив всех повернуться к себе.
– Может быть, даже руками! Какой смысл - подумайте сами!
– какой смысл делать две одинаковые оболочки? Если первую мы открыли с таким трудом, вторая не нуждается в ускорителях. Может быть, руками… простыми человеческими руками… но человеческими!..