Тритон ловит свой хвост
Шрифт:
Выпили, помолчали. Мастер Рогул с сожалением отставил кубок.
— Пил бы и пил, — сообщил он. — Но оставлю на потом. Ты же не обидишься на старика, Калам?
— Я уже сказал, — ответил тот.
— Отлично! — обрадовался старый мастер. — Однако, мальчик мой, ведь не вино со мной пить ты приехал? Самое лучшее отношение не стоит тех денег, что ты потратил на дорогу. Зачем ты приехал?
Калам повертел кубок в руке, подбирая слова, потом осторожно поставил на стол.
— Небо манит меня, — ответил он.
— Ага! —
— Да, учитель, — согласился Калам. — Я не верю в сказку о пришествии Великого Тритона. Я хочу знать, что на самом деле случилось пять с половиной тысяч лет назад. Я решил сделать особую зрительную трубу. Небесную трубу.
— То есть, — понятливо продолжил мастер Рогул, — на самом деле ты приехал к мастеру Гидрини, или к мастеру Латте, или к любому другому мастеру-стекольщику, а ко мне зашёл из вежливости.
— Нет, учитель, — покачал головой Калам. — Я приехал именно к тебе. Именно ты поможешь мне в изготовлении небесной трубы. Разумеется, и для Латте, и для Гидрини я найду работу, но ты сделаешь самое главное. Если согласишься.
— Моё дело — свет и зеркала, — развёл руками старик. — Я не сумею сделать зрительную трубу, вернее, сумею, дело нехитрое, но Латте или Гидрини сделают их лучше. Я не понимаю тебя…
— Позволь? — дождавшись разрешения, Калам взял и перевернул драгоценную венеторскую бутыль. Мастер Рогул дёрнулся, но ничего не сказал. К счастью, новая пробка, которой было заткнуто горлышко, держала хорошо, и не пролилось ни капли.
— Смотри, мастер, — сказал Калам, показывая на вогнутое дно бутыли. — Что ты видишь?
— Бутылка, — пожал плечами Рогул. — Очень дорогая. Что я должен видеть?
— Погляди внимательнее, — попросил его Калам.
Мастер Рогул поджал губы и некоторое время недовольно рассматривал бутыль. Затем лицо его прояснилось:
— Зеркало! Но странное, искажённое. Оно показывает меня ещё гаже, чем я есть на самом деле. Не просто лысый старикашка, нет! Лысый старикашка, которого разнесло от непомерных возлияний так, что видна каждая пора на лице, каждый гадкий прыщик или пятнышко. Это намёк, мальчик мой? Если так, то зря. Я и сам знаю, что не образец красы, не Куморил, который увёл невесту у великого Тритона.
— Я бы не посмел, — ответил Калам. — Кроме того, вряд ли Тритону, даже если жрецы не врут, интересны человеческие женщины. И уж тем более Куморилу не нужны хвостатые жабы. Он бы на них и не посмотрел!
— Недостаток системы в твоём образовании не доведёт тебя до добра, — покачал головой Рогул. — Назвать Тритона жабой, хе-хе, это святотатство. Ещё недавно сжигали за меньшее. Моя недоработка, я слишком редко наказывал тебя.
Слова мастера Рогула были полны осуждения, лицо исполнено праведного гнева, но глаза смеялись.
— Да, учитель, — покаянно произнёс Калам. — Надеюсь, у здешних стен нет ушей? Пять лет назад не было, а сейчас? Мастера такие
— Я бы знал, — серьёзно ответил Рогул. — Мой дом и моя мастерская… их не имеют права изменять без ведома хозяина.
— То есть, — спал с лица Калам, — это вообще возможно?
— Ничего невозможного, — Рогул пренебрежительно махнул рукой, — но не здесь и не сегодня. Итак, мальчик, зачем ты показал мне это отвратительное зрелище?
— Да… — Калам поёжился. — Не хотел бы я жить в мире, в котором… Ладно, учитель. Всё очень просто. Такое зеркало увеличивает. Значит, с его помощью можно рассмотреть небо.
— Но чем тебя не устраивают обычные линзы?
— Мне не хватает увеличения, учитель! Латте и Гидрини великие мастера, но, боюсь, им не под силу сварить и отшлифовать настолько большие стёкла. Ты сам учил меня: чем больше линза, тем больше увеличение. Значит, так можно сказать и про зеркало! Ты сделаешь для меня большое бронзовое зеркало. Полторы, а то и две ладони величиной. Конечно, не просто так, я щедро заплачу, у меня осталось довольно денег, ну, я рассказывал, а потом… Потом я выберу безоблачную ночь…
Калам разгорячился. Он вскочил, размахивал руками, лишь чудом не смахнул со стола кубок с драгоценным вином. Рогулу пришло в голову, что он как будто помолодел, сбросил с плеч десять или даже двенадцать лет, вернулся в далёкую юность, когда был глупым мальчишкой. Но вот тот мальчишка не интересовался небом, более всего его интересовали кошельки прохожих. Кроме девушек, конечно.
Внезапно мастер Рогул почувствовал себя невероятно старым, старше самого города Группий-Норса, старше стен и пещер, старше, наверное, самой горы, на которой выстроен город.
— Хорошо, — прервал Рогул речи молодого мастера. — Я сделаю такое зеркало.
— Спасибо, учитель!
Калам крепко сжал старика в объятьях: — Я, я…
— Выпусти меня, ведмед, — пропищал полузадушенный Рогул. — Раздавишь!..
— Да. Конечно.
Калам разжал кольцо рук и сконфуженно присел на стул.
— Мало того, — продолжил Рогул. — Я сделаю это совершенно бесплатно… не считая затрат на материалы, конечно, да… Видишь ли, мальчик мой, мне тоже очень интересно узнать, что случилось с нашим миром. Вот только… — он в сомнении потёр подбородок. — Как тебе вообще пришла в голову идея использовать зеркало?
— Случайность, — ответил мастер Калам. — Да, это была случайность. Удивительная, даже, гм, несусветная случайность.
— Вот как? — удивился Рогул. — Что же в ней несусветного?
— Это случилось на том самом празднике света, на острове Венето. Наутро, когда я искал вино в подарок тебе, учитель, — Калам ненадолго задумался, двигая нижней челюстью. — Да, я искал вино и даже нашёл его, а потом ко мне пристал какой-то сумасшедший торговец. Как же его звали? Бу Ци, кажется.
— Если судить по имени, из страны храмовников, — заметил Рогул.