Тритон ловит свой хвост
Шрифт:
И вот ожидание закончилось.
— Вы, наконец, расскажите, для чего это всё? — выкрикнул с места один из курсантов.
— Расскажу, — кивнул Папаша, — но не я. Встать! Смирно!
Когда у Папаши такой голос, сознание отключается, остаются одни рефлексы. Курс встал возле своих столов как один человек.
Дверь в зал открылась. Вошли шестеро, по выправке и повадкам военные. Они быстро рассредоточились по залу и сразу будто растворились в воздухе, стали незаметными. За ними в зале появился знакомый уже Сою Логаро в мундире с орденом Золотой Звезды — высшим с Лардийской Тирании — на груди. А за ним… собственной персоной Лард Тридцать Восьмой, нынешний
Сой против воли скосил глаза на скульптуру, занимавшую место в центре зала, возле кафедры. Лард был очень похож на своего отца, Ларда Тридцать Седьмого. Бронзовый Тиран стоял, облокотившись о спинку кресла, в котором сидел великий Сорби Гуан, почётный ректор расчислительной Академии. Скульптура появилась в зале на второй день после их первого занятия, вскорости после кончины почётного ректора. Ходили слухи, что Лард Тридцать Седьмой не хотел появления своего изваяния. «Зачем? — спрашивал он. — Я ещё жив». Возражал и двор. Приближённые лизоблюды соглашались, что Лард достоин увековечения уже при жизни, но на все голоса уверяли, что скульптура станет умалением монаршего достоинства. Тиран стоит, а простолюдин Сорби Гуан сидит, как можно? В конце концов Ларду это надоело — и он дал согласие. «Из уважения к памяти старого друга», — гласила официальная версия. «Назло подхалимам», — говорили знающие, но далёкие от жизни двора люди.
И то, и другое. Так думали многие, вместе с ними и Сой, когда учёба оставляла время подумать об отвлечённых материях.
Тиран подошёл к кафедре, печально посмотрел на композицию, потом повернулся к залу:
— Здравствуйте, Проникающие!
— Здра!.. — грохнул в ответ курс.
— Отец наш был великим человеком, — продолжил Лард, переждав эхо. — Вы, ваш курс, его последнее детище. Не самое главное, за ним множество великих дел, но одно из важнейших. Поэтому я здесь. Сегодня вы узнаете, зачем вас собрали. — Он оглядел замерших курсантов и добавил: — Вольно, Проникающие. Можете сесть. Говорите, господин директор.
— Благодарю, Ваше Величество, — ответил Папаша.
Прихрамывая, он добрёл до кафедры и с облегчением опёрся о неё.
— Осень, господа курсанты, — объявил он, — последняя наша осень в стенах этого заведения. Кости ноют.
А ведь Тиран старше, подумал вдруг Сой. Зато, в отличие от Папаши, прямой и подтянутый, хотя и седой. Впрочем, тут же устыдился Сой, что он знает о жизни этих двух стариков? Судьба, прежде чем привести Папашу в кресло директора курсов, наверняка долго била и жевала его в своих немилосердных челюстях. Она редко бывает добра к людям, и чем заметнее человек, тем больше ему выпадает испытаний. Судьба, можно сказать, любит тихих и незаметных, а к ярким и беспокойным пристрастна.
— Не буду вас мучить, — начал Папаша. — Секретность уже не имеет смысла, и если посторонний узнает, то ничего уже не изменит… — Они обменялись с Лардом быстрыми взглядами, и Тиран согласно кивнул. — Так вот… Все знакомы с современной космологией?
По залу пробежал тихий шелест. Все курсанты считали себя современными людьми, и старались быть в курсе научных веяний. Это приветствовалось, гласно и негласно, да и как могло быть иначе?
— Вижу, знакомы, — скривил в улыбке губы Папаша. — Начну по порядку. Общеизвестно, что наш Мир, вместе с центральным светилом и планетами, заключен в толще камня, в особенном пузыре из пустоты. Так было не всегда, до сих пор в народе ходят легенды о так называемых звёздах, которые светили когда-то с небес. Нам трудно это представить, но легенды не возникают на пустом месте. Отсюда,
Курсанты зашумели. «Тритон!» — не сдержался кто-то.
— Это не афишировалось, — заговорил Тиран, и тут же установилась тишина, — но вблизи стен пузыря существует другая, невидимая, но непроницаемая для наших пустотных кораблей граница. Теперь наши учёные нашли способ её преодолеть.
Тиран посмотрел на Папашу, словно передавая эстафету.
— Это связано с большими затратами энергии, — сказал тот. — Поэтому поначалу мы пошлём одного человека. Его дело разведка, первый взгляд — и обязательное возвращение с докладом. Выбор уже сделан. — Папаша оглядел затаивших дыхание курсантов. — Сой Муа!
Не чувствуя ног, Сой поднялся. Сердце бухало в груди, в ушах шумела кровь. Он будет первым! Значит, всё было не зря. Не напрасно он согласился на предложение Логаро, не напрасно готовился, не просто так.
— Я, господин директор курсов, — хрипло отрапортовал Сой. — Я готов.
Вечером перед стартом миссии Папаша вызвал Соя к себе. Ровно за два часа до заката Сой шагнул в знакомую дверь.
Директор был не один. На гостевом диванчике расположился Тиран Лард Тридцать восьмой, в углу подпирал потолок Логаро, рассматривая кабинет из-под прикрытых век.
— Ваше Величество, Господин директор! — вытянулся при виде Тирана Сой. — Господин Логаро.
Логаро почти незаметно кивнул в ответ.
— Садитесь, Сой.
Директор показал рукой на мягкое кресло, стоявшее напротив его стола. Сой беспомощно оглянулся на Ларда.
— Садись-садись, — верно понял тот его затруднения. — Разговор у нас, скажем так, полуофициальный, поэтому не будем придерживаться этикета слишком строго. Тем более, мы не во дворце, и стоять тебе трудно. Я прав?
— Да, Ваше Величество, — ответил Сой, с облегчением утопая в мягком кресле. Часы, проведённые сегодня у медиков, не прошли для него даром. Если исследования можно перетерпеть, то от многочисленных инъекций ныла и отказывалась работать спина.
— К сожалению, без этого никак, — покачал головой Папаша. — Никто не знает, что ждёт тебя там. — Он ткнул пальцем в потолок. — Лучше перестраховаться.
— Я понимаю, господин директор, — сказал Сой.
— Пока нет, — сказал Папаша. — Ты первый, но… ты не первый. Мы уже посылали на тут сторону автоматы, они не вернулись.
— Почему? — спросил Сой.
— Вот ты вопросы задаёшь, парень! — присвистнул Логаро. — Этого не знает никто, не знает именно потому, что автоматы не вернулись.
— Есть предположение, что переход через Границу стирает содержимое их мозгов, — сказал директор. — Или просто портит их физически. Так что не думай, что отправляешься на лёгкую прогулку.
— Я и не… — начал Сой, но Папаша остановил его движением руки.
— Там опасно, — сказал он. — Ты вправе отказаться. Время терпит.
— Пока терпит, — добавил с дивана Тиран.
— Именно, Ваше Величество, — сказал директор. — Время пока терпит. Можно напрячь учёных, они изменят что-то в конструкции, мы пошлём автоматы снова…