Триумф еретиков
Шрифт:
На причале их встретил, представился и отрапортовал Глава провинции Конвондо. Он провёл Высокого гостя (раз у него такой же орден, как у Брежнева, значит – это «Шишка» – так рассудило Руководство провинции) вдоль выстроившихся, застывших в экстазе колонн бунтарей (» Ну, бля, держитесь, суки! Я вам побунтую! Я вам это «яблоко раздора» в задницу запихаю! – мстительно распалялся Гринёв, шагая рядом с Первым.). Он представил, что тут испытали экипажи судов перед лицом этих бедных, зомбированных людей, науськанных на русских… Делают «образ врага» отвлекают от проблем…
В Резиденции была суматоха. Переодевались. Развешивали таблицы достижений и транспаранты типа «Догоним и перегоним!». Накрывали стол.
За столом первый тост Гринёв произнёс за… (чуть не сорвалось: «За КИСю!») товарища Ким Ир Сена и корейский народ! Второй – по-кавказски, с выкрутасами, за дружную работу на наших судах во имя и потому что! Фу! И Гринёв сделал маленький глоточек: политес!
Все присутствующие, все десять человек вточности повторили его жест.
Перед отъездом в гостевой дом, Гринёв пожелал осмотреть порт и убедиться, что там все работают и от докеров претензий нет.
В порту лихорадочно кипела работа. Два судна грузили, два других оканчивали швартовку к причалам.
Поразительно то, что Гринёв, кроме тоста в присутствии Руководителей провинции и порта не произнёс ни слова о простое наших судов и конфликте с докерами.
Он лишь вежливо попросил Главу провинции и его партийного секретаря словами из мультика: «Как сказал кот Леопольд: «Ребята, давайте жить дружно!»
После перевода (Кот куда-то пропал!) все руководители и гости согласно закивали головами. Слова товарища Леопольда им понравились.
«Очень мудрый Руководитель товарищ Леопольд!» – сказали они в ответном слове.
Все последующие рейсы в порт Вонсан Игорь Григорьевич, инкогнито от властей, одаривал подарками своих «крестниц», в память о том, «свежем» утре…
И через пять лет и через десять – на причале порта Вонсан теплоход «Уссури» всегда, в любую погоду, встречали две маленькие женские фигурки с крошечными букетиками цветов в руках…
Агент сообщал им о приходе капитана Гринёва – персонально!
И это было дороже орденов – на ленте и – без.
Эпилог
Но последние десять лет не приходит больше в порт Вонсан теплоход «Уссури» и капитан Гринёв-Исупов.
Две корейские женщины уже не одни, а с детьми спрашивают русских моряков:
– Где же корабль «Уссури» и капитан Гринёв? Мы ждём его. Когда и на каком корабле он снова придёт в Вонсан?
Но русские моряки грустно и непонятно отвечают:
– Теплоход «Уссури» по старости списали… А капитан Гринёв ушёл в такое дальнее плавание… из которого не возвращаются никогда…
Начало конца
Фрагмент повести «Удавка»
Искушение
Наступил сырой, промозглый, ветреный ноябрь. Северняк дул с Амурского залива, не затихая, как в трубу.
В такие дни выходить из дома без дела не хочется.
«И что за место выбрал прапорщик Комаров в 1860 году! Полуостров. Сквозит со всех сторон. Не знаю, как там в Сочи или в Марселе, находящихся с нами на одной широте, но во Владике ходить по конторам в ноябре – явно не климатит…» – думал Сергей, зябко поеживаясь в очереди на прием к кадровику в подворотне рыбодобывающего гигантаДальморепродукта.
Все чаще он отлеживался в каюте у «безлошадного» Толяна и все с меньшей надеждой посещал работодателей морских контор в лице суровых и неприступных, как сам КЗОТ, кадровиков. В суете конторских коридоров, в очередях к вратам кабинетов Сергей стал ощущать неведомую ранее унизительную робость. Как будто он входил не к человеку, заглядывающему прежде всего в трудовую книжку, а к прокурору.
Сергей был не робкого десятка, силушкой тоже бог не обидел, но в их кабинетах он… нет, не робел, он терялся. Терялся от высокомерия, от подчеркнутого неудовольствия его визиту. Оттого, что отнимает у Мефистофеля кадровых дел, согбенного под бременем таинственного и засекреченного труда – попутно отсеивать потенциальных перебежчиков валютчиков, контрабандистов, – драгоценное время, смея заходить в кабинет со своей клейменой трудовой книжкой!
На «Горах» тем временем, перед выходом в рейс, прошла вторая волна кадровой чехарды: возвращались постоянные, списывали временных. Почти всегда это были либо больные, либо наказанные, либо хитрованы, но почти всегда к судовым делам безразличные, им на этом судне не плавать. А вот вернутся свои, тем лучше на глаза не попадаться. От долгого бездействия их распирают командирский зуд и желание все переиначить, хоть с ног на голову, лишь бы по-своему. На нынешних судах, где начальства всех мастей и рангов чуть не вдвое больше, чем подчиненных, перечить не моги. Потому что все твои поиски правды и справедливости ограничены простором палубы.
Сергей точно уловил момент, когда отсиживаться дальше у гостеприимного Толяна стало опасно для обоих. По совету Толяна он решил еще разок испытать своей тридцать третьей статьей очередного кадровика. На этот раз – там, где совершенно задыхаются без народа, в находкинской конторе. Там, говорят, ловят рыбу даже «химики». По этому поводу Толян снял с книжки деньги для Сергея. Для пропитания на период оформления ну и… на проводы. Встретиться, по их подсчетам и теории вероятности, они могли бы, в самом благоприятном случае, в чужом порту или в океане. Именно так зачастую бывает у моряков, если даже они живут в одном подъезде.
И Сергей отбыл.
Сердце у него забилось радостно, когда в Находке, у входа в Управление морского рыболовства он увидел громадный щит с надписью «Требуются», выполненный чуть ли не в бронзе и в мраморе. А на первом плане шли его профессии – матрос во всех своих ипостасях: лебедчик, обработчик, добытчик. И все-то у Сережи есть за пазухой, и все-то он умеет!
«Ну, братцы, вы тут без Колесова, смотрю, совсем зашились», – настроился Сергей не продешевить и ни за что не подписаться на старую посудину. И вдруг…