Триумвират. Творческие биографии писателей-фантастов Генри Лайон Олди, Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко
Шрифт:
Всех лихорадит, разговоры только о том, получится ли, хотя бы ненадолго, вернуться домой, или сразу отправят куда-нибудь еще. Куда? Не в Афганистан – это понятно. Нужны они там без соответствующей подготовки, а вот во внутренних округах, особенно после того, как офицеров отправят воевать… очень даже вероятное предположение. В общем, хорошо тогда понервничали, летом 1980 года. Была реальная возможность не попасть на гражданскую службу, собственно те, кто состоял в партии, как раз и поехали в округа. Андрей Шмалько был беспартийный, и это его спасло. Потому как просто лейтенант никому не был нужен, а партийный – это уже политработник. В общем, партия сказала… кое-кто из имеющих к тому времени партийные билеты студентов, строем
Тем не менее, войны с Польшей так и не произошло, и осенью не 1 сентября, как это было все года, а лишь к октябрю, выпускники вернулись домой, чтобы либо продолжить учебу в аспирантуре, либо поступить на работу по распределению.
Переодевшись в гражданку, пошел, согласно адреса в направлении, на первую в своей жизни работу и Андрей Шмалько. Любопытно, что студенту-отличнику, которому самое место в аспирантуре, не только не позволили продолжить обучение, но и не дали выбрать место работы.
– Я бы эту школу, куда меня засунули, ни за что не выбрал. Плохая школа. Плохая, потому что образцово-показательная с директором-«героем»! – Сетует Андрей Валентинович. – Я уже тогда понимал, что это такое, но не подумал, как тяжко придется. Дали бумажку с распределением – подписывай. Надо было попросить: «огласите, пожалуйста, весь список».
Почему плохо работать в образцово-показательной школе? Наверное, в РОНО сказали бы, что молодому учителю несказанно повезло. Школа на хорошем счету, не сходит с доски почета. Иностранцы приезжают, на цитадель знаний любуются, фотографируют, детишек жвачками да значками одаривают, из других школ и даже городов по обмену опытом то и дело наведываются. Директор, опять же, орденоносец, Герой соцтруда, в Райкоме партии с большими начальниками за руку здоровается. Живи – не хочу.
Но показушная школа – это не учебное заведение, в котором воспитывают заинтересованных в получении знаний детей, не лицей для маленьких гениев. Никому здесь не интересно научить ребят самостоятельно мыслить и приходить к пусть парадоксальным и подчас неправильным, но зато собственным решением и выводам. Учеников этой школы учили стоять во фрунт и четко выполнять ряд команд (отдавать пионерский салют, «правильно» и совершенно одинаково отвечать на вопросы, докладывая о любых непорядках в учительскую. Безликие и одинаковые, они не вызывали симпатии, равно как и желания задерживаться в школе после уроков, подтягивая отстающих или дополнительно занимаясь с особо одаренными. Во время визита иностранных делегаций прерывались все занятия, директор бегал по коридорам, тревожно звеня начищенными медалями и делая страшные глаза, мол, «не подведите хлопцы, не опозорьте перед иноземцами». После иностранцев приезжала какая-нибудь комиссия, потом шефы с подарками, и все повторялось сначала.
Отказаться от распределения и уйти – невозможно. Безработный – по определению преступник. А значит, приходится примиряться с неприятной работой и навязавшими ее обстоятельствами.
В этой школе он понял, что существуют не два лагеря – учителя и ученики, а три. Третий – администрация, каждый лагерь враждебен другому. Причем, администрация – самая агрессивная, потому что ее ненавидят решительно все.
В школе Андрей Шмалько продержался всего полтора года, получив, как он сам признается, колоссальный опыт. «…много эта школа мне дала. Поскольку школьный опыт, он ни с чем не сравним, как и тюремный. Это где-то одно и тоже. Потом послал их подальше и пошел в аспирантуру».
Но в аспирантуру его наотрез отказались отпускать.
– Почему посреди учебного года?
– Так я же заранее предупреждал.
– Некем заменить!
– Ваши проблемы.
– ???
– Смотрите выше. Вы были предупреждены письменно.
– Все равно не отпустим.
Андрей не сдался и поехал в Министерство образования в Киев, где взял бумажку, согласно которой его были просто обязаны отпустить. А как же?! Аспирантура – продолжение образования! Как можно отказать человеку, который закончил Университет с красным дипломом, учиться дальше? Разве стране больше не нужны квалифицированные кадры?
Директор отплясывал в своем кабинете джигу, он думал, что он герой социалистического труда… уважаемая всеми личность, и тэ. дэ., и тэ. пэ., но тут выяснилось, что это он в Харькове и герой, и личность, и все такое, а в Киеве? Есть ли стольному граду Киеву дело до какого-то директора харьковской школы? Тьфу – и растереть.
Так что в январе 1982 года Андрей Шмалько уже был в аспирантуре, на своей же кафедре «история древнего мира и средних веков».
Вот так бывает, вроде хотел по-хорошему, а в результате получил довольно-таки экстравагантный опыт.
Лабиринты строк
Случайная встреча с хорошей книгой может навсегда изменить судьбу человека.
Аспирантура – счастливейшие годы жизни. В отличие от спокойных восьмидесятых, лед начал трескаться. В 1982 году умер Брежнев, началась «Пятилетка Пышных Похорон», и последующие за ними неизбежные перемены. Везде и всюду ощущалась могучая вибрация новой жизни. Менялись деканы, в духе времени – один твердокаменней другого. Андрей же был счастлив вновь окунуться в науку, работа была интересная, время от времени удавалось ездить в Москву и Ленинград, где он трудился в библиотеках над кандидатской «Римская политика в южном Причерноморье в I веке до нашей эры».
Понадобились какие-то редкие книги, электронных библиотек еще не придумали. Можно было заказать фотопленку из Лондона, пришлют через полгода, причем совершенно бесплатно. Но столько ждать?!
Решил воспользоваться университетской библиотекой, благо она справедливо славится своими фондами, считаясь самой большой научной библиотекой в восточной Украине. Это старое здание на университетской горке в Харькове (не путать с новой библиотекой – в самом университете).
Сразу же возникла проблема: оказалось, что старые фонды сильно пострадали в войну во время оккупации. Самое обидное, что среди прочего погибла часть документации. То есть, большое количество редких книг осталась без описания. Для того, чтобы как-то добыть искомое, нужно идти вглубь огромного спрятанного здания, где возвышаются гигантские стеллажи, и искать там наобум святых. Длинные темные коридоры, освещенные слабой лампочкой, тишина и потрескивание – это книги шевелятся и дышат во сне. Почерневшие от времени стеллажи, полки, полки… слой пыли в два пальца. Некоторые книги никто не трогал лет сто. И не тронут. Теперь уже не тронут. Так как нет больше бумаг с описанием этих самых книг, и где их можно отыскать. Уникальные книги на латыни, еврейском, греческом…
В самом начале работы Андрей предъявил библиотекарям список необходимых ему книг. Но когда одна из добрейших служительниц принесла ему, пригибаясь под тяжестью деревянного переплета, обтянутого свиной кожей, первый том из длиннющего списка, он не выдержал и предложил пойти в хранилище вместе с работницами библиотеки, дабы не затруднять тяжелым физическим трудом женщин.
В результате он сначала отправлялся бродить по лабиринту пыльных стеллажей, вслед за покорной судьбе Ариадной, состарившейся в этом странном месте, так и не дождавшись ни Тесея, ни Минотавра. Библиотекарша искала какое-то время просимое, а будущий писатель рассматривал место, в котором ему угораздило оказаться, ожидая, что в любой момент из полумрака вылетит на кожаных крыльях отвратительная гарпия, дабы вцепиться в горло непрошеным гостям, или откуда-нибудь из-за поворота выглянет легендарный бык Миноса.