Трижды до восхода солнца
Шрифт:
Девица в красной кофте сунула нос в кабинет, а вслед за этим распахнула дверь пошире, приглашая меня войти. Сидя за огромным овальной формы столом, Сергей перебирал какие-то бумаги.
— Привет, — сказал он, вскинув голову. — Извини, что не смог приехать сам, да еще заставил тебя ждать.
— Перемена обстановки мне на пользу, — милостиво произнесла я.
— Нелегко работать под руководством сестры? — улыбнулся он.
— Мне в принципе нелегко, я ленива, но, по мнению Агатки, делаю успехи, порок понемногу
Он приглядывался ко мне, наверное, гадая, что это на меня нашло, а я мысленно вздохнула: если так пойдет дальше, люди начнут от меня шарахаться.
— Агата сказала, у вас есть новости?
— Есть, — памятуя, что нахожусь в кабинете чрезвычайно занятого человека, я коротко поведала о наших успехах. Сергей выслушал молча, с задумчивым видом бродил по кабинету, чем слегка действовал на нервы, впрочем, в то утро на нервы действовало все.
— Об убийстве Юдиной я, конечно, знаю, — произнес он после недолгой паузы. — Это ведь подтверждает наши подозрения?
— На первый взгляд да.
— На первый взгляд? У вас что, есть сомнения?
— В том, что Юдину убили, — нет. Связано ли это каким-то образом с твоей матерью, предстоит выяснить. Не мешало бы взглянуть на рукопись…
— У меня тоже есть новость, — точно не услышав последней фразы, сообщил Сергей. — Вчера днем кто-то проник в дом родителей. Неизвестного интересовал кабинет матери. Замки ящиков стола вскрыты, бумаги разбросаны по полу. Ничего из ценных вещей не пропало, хотя в доме их немало. Так что это не обычный грабитель.
— Отец сейчас живет один? — спросила я, пытаясь оценить новость.
— У меня своя квартира, я живу отдельно уже восемь лет.
— В доме есть сигнализация?
— Есть. Днем приходила домработница, поэтому дом на охрану отец не поставил. Дверные замки не вскрыты, следовательно, открыли дверь ключом.
— У кого они есть, кроме отца?
— У домработницы. Раньше они ей были не нужны, мама предпочитала руководить процессом и в это время всегда находилась дома. Но после ее смерти… ты понимаешь, отец очень занят, а следить за порядком кто-то должен. Ольга Витальевна приходит утром, когда он на работе, у нас она больше десяти лет и с точки зрения отца вне подозрений. В отличие от меня.
— Ты хочешь сказать, твой отец решил, что в кабинет матери в его отсутствие заглянул ты?
— Вот именно. По этому поводу мы вчера здорово поскандалили. Доводов разума он не слушает. Убедил себя, что мне нужны бумаги мамы и я проник в родной дом, точно вор.
— Бумаги пропали?
— Я не смог это выяснить. Он кричал, что я святотатец, обзывал мерзавцем.
— Что ж такого в этих бумагах, если он боится, что их увидит родной сын?
— Не уверен, что боится. Возможно, его бесит сама мысль о том, что кто-то посмел его ослушаться.
— В милицию заявили?
— Нет. Он же уверен — это сделал я. А доносить на родного сына…
— У тебя ключи от дома, конечно, есть?
— Разумеется. Но я их никому не давал. Со своей стороны, отец утверждает то же самое. С домработницей он разговаривал по телефону, у нее при известии о визитере едва не случился сердечный приступ. Живет она одна, дочь уже много лет в Америке, ключи ей передал шофер вчера утром, и они все время были при ней. Вероятность, что кто-то успел сделать с них дубликат, равна нулю.
— Шофер?
— Теоретически возможно, но очень сомнительно. И по времени не получается, да и работает он у отца много лет. Что могло его заставить совершить подобный поступок? В общем, все замыкается на мне. Я просил отца показать мне бумаги матери, он отказал, и тогда я устроил погром в ее кабинете. Феня, — глядя на меня упор, вдруг произнес он. — Мою мать убили, а теперь охотятся за ее бумагами.
— Отцу о смерти Юдиной наверняка известно, а все три события: внезапная смерть жены, убийство ее подруги и шмон в квартире — нетрудно связать друг с другом.
— Я пытался поговорить об этом, он назвал меня чокнутым.
— Получается, что он держит ее кабинет под замком из глупого упрямства. И никаких тайн?
— Не из упрямства, а из уважения к ее памяти. Там все должно быть так, как при ее жизни, и посторонним в кабинете не место. Я, само собой, посторонний. По поводу Юдиной он сказал следующее: если это не грабитель, значит, псих, которому она когда-то здорово насолила. Никаких бумаг матери у нее не было и быть не могло.
Я пожала плечами.
— Сейчас меня куда больше интересует, как грабитель, или кто он там, проник в дом. Ключи были у троих человек, если твой отец исключает домработницу и шофера, а ты уверен, что использовать твои ключи не могли… значит, позаимствовали их у твоего отца.
— Вряд ли он согласится с твоей логикой.
— Допустим, у него есть любовница. Взять ключи в момент свидания легче легкого. Передать сообщнику, чтобы изготовил дубликат, а потом спокойно вернуть их на место.
— Но зачем ей бумаги моей матери?
— Вдруг кто-то настойчиво попросил ее о любезности?
— Друзьям отца известно куда больше о его личной жизни, чем мне, — покивал Сергей. — Возможно, с кем-то из его подружек они хорошо знакомы. Я вот что подумал: если мою мать отравили на приеме, значит, в деле замешан врач. Только врач может знать, как отреагирует организм диабетика на то или иное лекарство.
— Необязательно. Чтобы разжиться необходимой информацией, достаточно покопаться в Интернете. — Я наблюдала за Сергеем, прикидывая, стоит ли задать еще вопрос, и в конце концов решила, что стоит. — Мебель для «Успенской слободы» изготовили на фабрике, принадлежащей твоему отцу. Ты знал об этом?