ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ
Шрифт:
— Почему же ты не сообщила о его смерти брату? Говори правду — не то буду пытать!
— А как сообщить? Я ведь одна в доме! Да и боязно мне было звать его!
— Это еще почему? — допытывался Бао-гун.
— А потому что он еще при жизни мужа вечно ко мне приставал. Вот и в последний раз — пришел, узнал, что брата уже нет в живых, нет чтобы заплакать, снова начал приставать ко мне. Насилу выпроводила! Он обозлился и пожаловался в уезд: мол, брат не своей смертью помер. Ну, разрыли могилу, обследовали мертвеца, ничего
Женщина снова заплакала. Говорила она до того складно, что Бао-гун даже задумался.
— Выходит, возвели на тебя напраслину? — сказал он наконец. — Ладно, иди! О моем решении узнаешь через три дня.
Лю вышла, а Бао-гун вернулся в кабинет и дал Гунсунь Цэ прочесть ее показания.
— Подозрения Чжан Чжи-жэня, пожалуй, не лишены оснований, — проговорил ученый. — Женщина хитрит и не признается, если вы каким-либо иным путем не установите истину.
— Что же предпринять? Ума не приложу!
Движимый желанием помочь Бао-гуну, Гунсунь Цэ тотчас встал:
— Если разрешите, я переоденусь и тайно произведу расследование.
— Буду весьма вам благодарен.
По требованию Гунсунь Цэ Бао Син принес короб для лекарств, дощечку с надписью, какие носят лекари, шелковые туфли и чулки. Гунсунь Цэ переоделся, незаметно вышел из ямыня и направился в Цилицунь. Весь день бродил он по деревне и ее окрестностям, но так ничего и не обнаружил. Время было позднее, и пришлось отправиться в обратный путь.
В селении Юйлинь Гунсунь Цэ решил заночевать, поскольку до Кайфына было еще далеко, и зашел в первый попавшийся трактир.
Не успел он сесть за стол, как во двор ввалилась целая толпа людей — кто пеший, кто верхом. Толстый смуглолицый коротышка стал размахивать руками и кричать:
— Эй, кто тут есть? Живо выметайтесь вон!
— Погоди, четвертый брат, зачем шуметь? — удержал его стоявший рядом человек и обратился к хозяину постоялого двора:
— Нас много, хозяин. В двух комнатах, пожалуй, будет тесно.
Пришлось хозяину подняться наверх, к Гунсунь Цэ.
— Не сочтите за обиду, почтенный господин, но я попрошу вас перебраться в восточный флигель. Эту комнату придется отдать другим постояльцам.
— Хорошо, я перейду, — согласился Гунсунь Цэ.
Его комнату заняли уже известные вам Ван Чжао, Ма Хань, Чжан Лун и Чжао Ху со своими слугами.
Между тем Гунсунь Цэ успел уже выпить целый чайник вина, а закуски ему все не подавали. Вдруг до него донесся громкий голос:
— Боюсь, что он на нас в обиде и не примет. Что мы тогда станем делать, братья?
— Не бойся, брат, — послышался другой голос. — Не такой человек Бао-гун, чтобы нарушить слово!
Тут Гунсунь Цэ не вытерпел, вышел из своего флигеля и обратился к говорившим:
— Простите, господа, вы, кажется, направляетесь в кайфынский ямынь? Могу вас представить, если желаете!
Четверо молодцов встали, а главный из них, огромного роста, обратился к Гунсунь Цэ:
— Кто вы, уважаемый? Присаживайтесь к нашему столу, побеседуем.
— Я служу в кайфынском ямыне, — сказал Гунсунь Цэ. — Нынче господину попалось одно запутанное дело, и я тайно провожу расследование. Счастлив, что встретил вас!
Они проговорили почти до третьей стражи, а потом улеглись спать.
Если хотите знать, как на следующий день четверо молодцов прибыли в Кайфын, прочтите следующую главу.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Спасая верного слугу, молодцы искореняют зло в храме. Расследуя запутанное дело, находят нить в деревне Цилицунь
Чжао Ху выпил лишнего и, едва коснувшись головой подушки, сразу захрапел. В четвертую стражу он вдруг проснулся и, не имея понятия о времени, поднял шум:
— Уже рассвело! Вставайте, едем! — и велел слугам седлать коней и укладывать вещи.
Пришлось подняться и Гунсунь Цэ, хотя он даже не успел уснуть. Все вместе они выехали на дорогу и двинулись по направлению к Кайфыну. Ярко светила луна — еще не наступило время пятой стражи.
Когда они проехали сосновый лес, им по пути попался храм. Вдруг у стены мелькнула тень. Приглядевшись, путники увидели девушку в красном халате, которая в тот же миг скрылась за воротами.
— Странно, что привело ее глубокой ночью в храм? — удивился Чжан Лун. — Может быть, заглянем туда?
Они оставили слуг стеречь коней и поклажу, а сами направились к храму. При свете луны прочли надпись над воротами: «Храм Железного святого».
— Я не слышал, чтобы кто-нибудь запирал ворота, когда девушка вошла, — заметил Гунсунь Цэ. — Каким же образом они оказались запертыми?
Чжао Ху — самый нетерпеливый — принялся стучать в ворота кулаками!
— Эй, даосы, монахи, отпирайте!
Ворота со скрипом отворились, и появился даос. Гунсунь Цэ почтительно его приветствовал:
— Простите за беспокойство. Мы — путники, нас одолела жажда. Не найдется ли у вас чаю?
— Отчего же не найдется? Входите, господа!
Путники вошли. В главном зале ярко горели свечи и фонарики. Пока даос суетился, прислуживая гостям, Чжан Лун и Чжао Ху незаметно выскользнули за дверь. Обыскали все кельи, но девушки не нашли. Случайно попали на внутренний двор, посреди которого стоял большой колокол, и вдруг услышали стоны.
— Может быть, здесь? — едва слышно произнес Чжао Ху, ухватился за рог колокола и рванул его на себя. Под колоколом Чжан Лун обнаружил старика, связанного, с кляпом во рту.