ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ

Юй-Кунь Ши

Мяо Сю разговаривал со своим сыном.

— Откуда у тебя столько денег? Я вот старый долг и то с каким трудом вернул, а ведь всего тридцать пять лян.

— Это уже с процентами, — улыбнулся сын, — а я никому ничего не одалживал и получил триста лян!

— Как это ты сумел?

— Вчера господин Пан Юй велел Сян Фу убить Бао-гуна, который едет проверять, как оказывают голодающим помощь. Но на всякий случай господин решил тайно уехать в столицу через Дунгаолинь и переждать, пока закончится дознание, а мне велел укрыть пока в монастыре Гуань-инь [29] похищенную

им девушку по имени Цзинь Юй-сянь, а потом переправить ее в столицу. Все расходы господин Пан Юй обещал оплатить, но эти триста лян я получил не от него, а от моего начальника.

29

…в монастыре Гуань-инь… — Гуань-инь — китайское имя буддийского святого — бодисатвы Авалокитешвара, который со временем стал изображаться китайцами не в мужской, а в женской ипостаси. Культ матушки Гуань-инь был распространен в Китае чрезвычайно широко, и монастыри, посвященные ей, были чуть ли не в каждом округе. Гуань-инь молились о ниспослании детей и о спасении от всяких напастей.

Не успел Чжань Чжао подумать, что бесчестные люди всегда заодно, как неподалеку показался человек, похожий на Бай Юй-тана. Опасаясь быть замеченным, Чжань Чжао быстро взобрался на крышу, лег на самый край и стал смотреть вниз. Вдруг в зал вбежала служанка:

— Господин, беда! Госпожа пропала!

Мяо Сю с сыном бросились в женские покои, а Чжань Чжао спустился с крыши и проник в зал. На столе лежало шесть слитков серебра и небольшой сверток.

Три слитка Чжань Чжао прихватил с собой, осторожно выскользнул из зала и через заднюю садовую калитку покинул усадьбу.

Чжань Чжао не ошибся, предположив, что видел здесь Бай Юй-тана. Бай Юй-тан же, в свою очередь, заметил, как Чжао взбирался на крышу, и был восхищен.

В это время жена Мяо Сю как раз шла в отхожее место в сопровождении служанки, которая несла фонарь. Выбрав момент, когда служанка отлучилась, Бай Юй-тан выхватил кинжал и подскочил к женщине:

— Закричишь — убью!

Он заткнул ей рот лоскутом и двумя взмахами кинжала отсек уши. Потом затолкал женщину в закром для зерна, а сам спрятался неподалеку и стал наблюдать. Служанка вернулась, увидела, что госпожи нигде нет, и бросилась в зал к хозяину. Хозяин поспешил в женские покои, а Бай Юй-тан проник в зал, взял со стола оставшиеся три слитка серебра и покинул усадьбу.

Между тем Мяо Сю с сыном зажгли фонари и отправились на поиски. Когда проходили мимо закрома, услышали приглушенный стон. Открыли крышку и увидели окровавленную женщину с тряпкой во рту.

Мяо Хэн-и бросился в зал. Серебро со стола бесследно исчезло.

Если вам интересно узнать, что было дальше, прочтите следующую главу.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ничтожный слуга тайком пользуется «изголовьем бессмертного». Отважный герой помогает задержать титулованного злодея

Итак, деньги исчезли из дома, но дело было секретное, и Мяо Сю не осмелился поднять шум. Бай Юй-тан поэтому спокойно направился в Цяньчэн, а Чжань Чжао — в Тяньчанчжэнь.

Вернемся теперь к Бао-гуну, у которого выдалось свободное от дел время. Бао Сину нечем было заняться, но тут он вспомнил об «изголовье бессмертного».

Дождавшись, когда Бао-гун лег спать, Бао Син тоже лег, а изголовье сунул под голову.

Тут ему почудилось, будто он вышел из дому. У входа был привязан вороной конь, по обе стороны стояли слуги. Они посадили Бао Сина на коня и повезли. Остановились у огромного здания, похожего на кайфынский ямынь. Бао Син спешился и увидел над воротами надпись «Чертоги Мрака и Света». Он в нерешительности остановился, но вдруг перед ним возник человек в одежде чиновника.

— Ты кто такой? Как смеешь выдавать себя за Повелителя звезды?

Вперед выступил детина в золотых латах и так рявкнул на Бао Сина, что тот от испуга проснулся в холодном поту. Как только пробили четвертую стражу, Бао Син поспешил в комнату Бао-гуна. На стуле сидел Ли Цай и дремал. Перед ним лежала записка. Бао Син прочел её и удивленно воскликнул:

— Как она сюда попала?

Ли Цай мгновенно проснулся.

— Я не спал! Не спал! — виновато бормотал он.

— Если не спал, то объясни, как попала на стол записка?

Тут послышался голос Бао-гуна:

— Какая записка? Дайте-ка взглянуть.

Прочитав, Бао-гун тотчас же велел позвать Гунсунь Цэ и, когда тот явился, протянул ему записку.

В записке говорилось: «В Тяньчанчжэне остерегайтесь убийцы. Выставьте служителей вдоль дороги. Задержите Пан Юя в лесу Дунгаолинь. Спасите добродетельную женщину в монастыре Гуань-инь. Будьте начеку!» Далее следовала приписка: «Женщину зовут Цзинь Юй-сянь».

А записка эта вот откуда взялась. Чжань Чжао из Мяоцзяцзи поспешил в Тяньчанчжэнь, узнал, что Бао-гун еще не прибыл, и отправился в Саньсинчлфнь. Там он проник в дом, где остановился Бао-гун, и оставил записку.

На следующий день Бао-гун прибыл в Тяньчанчжэнь и остановился в ямыне, приказав Гунсунь Цэ тайно выставить у входа двух самых расторопных служителей, которым велено было тщательно проверять всех входящих и выходящих. Четыре храбреца Ван Чжао, Ма Хань, Чжан Лун и Чжао Ху — ходили дозором вокруг дома, Гунсунь Цэ с Бао Си-ном и Ли Цаем находились в комнате господина.

Пока шли приготовления, наступила уже третья стража, но кругом царило спокойствие.

В это время по улице проходил ночной дозор, и через стену во двор упал свет фонарей. Чжао Ху быстро оглядел ограду, крышу, взглянул на большой вяз, росший возле дома, и воскликнул:

— Здесь кто-то есть!

Началась суета.

— Осторожно! Он прыгнул! — крикнул кто-то снаружи.

Затаившийся на дереве человек и в самом деле спрыгнул на крышу флигеля, а оттуда — на передний скат крыши главного строения.

— Стой! — крикнул Чжао Ху, устремляясь вперед, но в него полетела черепица.

Неожиданно злоумышленник взмахнул руками и сорвался вниз. Подскочил Чжао Ху и навалился на него. Подоспели остальные, отобрали у злодея кинжал, связали его и поволокли к Бао-гуну.

— Вот это истинный храбрец! — сказал Бао-гун, оглядев пленника, и обернулся к Гунсунь Цэ. — Развяжите его, учитель!

— Он пришел убить вас! Неужели вы собираетесь его отпустить?

— Мне нравятся храбрые люди, и я никогда не мщу им, — ответил Бао-гун. — Развяжите же его!

— Видишь, какую милость тебе оказывают! — сказал Гунсунь Цэ пленнику. — Как ты за это отблагодаришь?

С пленника сняли веревки, и тут только Ван Чжао заметил торчавшую в его ноге маленькую стрелу. Он подошел и вытащил ее.