ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ
Шрифт:
— За то, что я все вижу под водой, могу нырять и плавать.
Император распорядился приготовить лодку, а Чэнь Линя послал в дворцовые покои за «золотой лягушкой». Глаза у лягушки были как стеклянные, рот — будто подкрашен румянами, кожа — голубовато-зеленая, живот — белоснежный, спина — вся в золотых точках.
— Да это не лягушка, а настоящее сокровище, — заметил Бао-гун.
Цзян Пина подвели к маленькой лодке, Сын Неба и его сановники сели в большую.
Как только лягушку из ведра бросили в воду, Цзян Пин тоже исчез под водой. Он так долго не появлялся, что государь стал думать,
Но вскорости Цзян Пин вынырнул. На его ладони квакала лягушка.
Цзян Пина отвели в зал Золотых колокольчиков, где уже находились государь и Бао-гун.
— Ваши молодцы, — обратился Сын Неба к Бао-гуну, — настоящие герои и защитники справедливости. Таких государство должно поощрять.
Государь пожаловал Лу Фану и обоим его братьям звание чиновников шестого класса, [47] а также должности в кайфынском ямыне.
Прошел месяц. Как-то Бао-гун возвращался из дворца и вдруг заметил, что над его паланкином с карканьем кружат две вороны! Бао-гун насторожился и тут же увидел монаха, который упал на колени и, — подняв над головой прошение, кричал, что его несправедливо обидели. Бао Син взял прошение и передал Бао-гуну. Прибыв в ямынь, Бао-гун распорядился привести монаха. Монах назвался Фа-мином и заявил, что его учителя и духовного собрата Фа-цуна несправедливо обидели. Только увели монаха, как снова послышалось карканье. Бао-гун выглянул в окно и увидел на крыше тех самых ворон, которые кружили над паланкином.
47
…звание чиновников шестого класса… — В древности в Китае была установлена система трех рангов, каждый из которых делился еще на три класса. Чиновник шестого класса соответственно не очень высокое звание.
«Неспроста они прилетели!» — подумал Бао-гун. Он призвал Цзян Фаня и Хуан Мао, объяснил им, в чем дело, и приказал следовать за воронами.
Вороны взмахнули крыльями и взлетели. Служители побежали следом. Когда выбрались за город, Цзян Фань и Хуан Мао уже задыхались.
— Ну, друг, — молвил Цзян Фань, — двуногим за крылатыми не угнаться!
Тут вороны снова закаркали и полетели к югу.
Служители продолжали путь шагом. Когда добрались до усадьбы Баошаньчжуан, вороны вдруг исчезли, а на дороге появились двое, одетые во все черное: один — здоровенный детина, другой — юноша небольшого роста.
Служители стали за ними наблюдать. Детина шел впереди, а юноша едва за ним поспевал, то и дело спотыкаясь и падая. Неожиданно у него соскочил сапог и обнажилась маленькая женская ножка-лотос. Детина быстро обернулся, подобрал сапог и велел юноше надеть.
— Стой! Куда ведешь женщину? — бросился к нему Хуан Мао.
Но детина так хватил служителя кулаком, что тот полетел вверх тормашками. На помощь подоспел Цзян Фань. Но и он был отброшен ударом и с шумом рухнул на землю.
Детина между тем наказал своему спутнику:
— Иди прямо по этой тропинке. Как минуешь лесок, увидишь усадьбу. Скажешь людям, чтобы поспешили сюда с веревками.
Юноша побежал, куда было велено, и вскоре на дороге появилась толпа людей, вооруженных дубинками и железными прутьями.
Они связали обоих служителей и поволокли за собой. За леском в самом деле показались ворота усадьбы.
Вышел хозяин. Цзян Фань с Хуан Мао глянули на него и затрепетали от страха.
Если хотите знать, что с ними произошло дальше, прочтите следующую главу.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Мышь, проникающая сквозь Землю, спасает двух посыльных из ямыня. Бай Юй-тан хитростью выкрадывает «три драгоценности»
Когда хозяин усадьбы признал в одном из служителей своего бывшего сообщника Цзян Фаня, с которым они натворили немало всяких дел, он приказал снять с пленников веревки.
Линь Чунь, так звали хозяина, не переставая извиняться, проводил Цзян Фаня с Хуан Мао в гостиную, напоил чаем и сказал:
— Не знал, что вы из ямыня! Надеюсь, брат Цзян Фань, ты не станешь на меня жаловаться?
— Об этом и не думай, — заверил Цзян Фань. — Мы оба когда-то были бедняками, и я не забыл о нашей дружбе.
Цзян Фань уже хотел уйти, но хозяин его удержал и незаметно сделал знак мальчику-слуге. Тот внес блюдо с четырьмя слитками серебра.
— Надеюсь, вы примете мой скромный дар, брат Цзян?!
— Нет, не приму! — решительно заявил Цзян Фань. — Ты хочешь меня подкупить? Но я ведь сказал, что жаловаться не буду!
Линь Чунь вспыхнул — куда девалась его любезность — и закричал:
— Я поднес тебе серебро из добрых побуждений, а ты мне чем отвечаешь?! Или вообразил, что меня можно презирать, раз ты служишь в ямыне? Ну, погоди! — И он обернулся к своему подручному Лэй Хуну. — Всыпать им хорошенько!
Цзян Фаня и Хуан Мао связали, потащили на восточный двор, избили и заперли в небольшом доме. Цзян Фань и Хуан Мао прислушались — снаружи все было тихо, но вдруг из соседней комнаты донесся плач.
— Эй, кто там? — окликнул Цзян Фань.
— Я прозываюсь Доу, — услышал он в ответ. — Мы с дочкой шли в Кайфын навестить родных, остановились в трактире перекусить, а хозяину этой усадьбы приглянулась моя девочка. Спасибо, благородный воин Хань Чжан избавил нас от беды, подарил пять лян серебра и велел идти дальше. Но мы сбились с дороги и попали прямо в усадьбу. Дочку хозяин забрал, а меня запер…
В это время скрипнул засов, и в дом проскользнул человек, одетый во все черное.
— Ах, это вы, мой благодетель! — воскликнул старик.
Цзян Фань и Хуан Мао сразу поняли, что это Хань Чжан, и взмолились.
— Спасите и нас, второй господин!
— Погодите, не надо торопиться!
Хань Чжан мечом разрезал веревки, освободил пленников и сказал:
— Спрячьтесь где-нибудь и ждите меня.
Хуан Мао и старик залезли в корыто, из которого кормят лошадей, а Цзян Фань решил укрыться где-нибудь в другом месте.
Хань Чжан между тем взобрался на крышу господского дома и стал прислушиваться.
— Госпожа, вы так добры! — донесся до него старушечий голос. — Каждый день молитесь Будде, чтобы отвратить от нашего господина беду.