Трое из двух

Кузиманза Д. Д.

— Я помню о психологах, но почему же он мне не верил?

— О тебе там разговора не было. Иди домой. Пока!

Виктор спустился вниз, вышел на улицу, подбросил телефон на ладони. Потом набрал номер, известный только им троим.

— Ты где? — отозвалась Августа.

— А ты?

— Я дома. Была у Дина.

— Зачем?

— Так… О жизни поговорили.

— И обо мне?

— Конечно, — она коротко усмехнулась. — Не обижайся, а?

— Я за тобой заеду, и мы поедем в гости к моей маме.

— Ой,

как хорошо!

Он усмехнулся в ответ:

— Да, она сварила грибной суп. Моя мама вкусно готовит. Но по пути я куплю чего-нибудь ещё, хорошо?

— Нет, покупать мы будем вместе, — возразила Августа. Виктор улыбался: опять она заспорила с ним. Что там говорил ей Дин?

В доме было тихо. Только постукивал блюдцем чёрный кот, доедая кошачьи консервы. Сергей Викторович сидел перед телевизором и спал. Рядом на полу валялись раскрытая толстая тетрадь в клеточку и ручка.

"Нужно собраться! Нужно взять себя в руки! После ЕЁ смерти было тяжело. А Виктор жив, его не видели мёртвым даже после восьми недель поисков, и я должен бы радоваться уже этому. Но в каком он состоянии? Что с ним сделали?

Сегодня впервые я проанализировал всё, и впервые подумал, что к его исчезновению причастен Дин. Практически одновременно пропала и Августа. Но где этот Дин? Гриша сразу его заподозрил, только я не верил. А ведь не знаю ни имени его, ни фамилии, ни адреса, ни телефона. И никто из знакомых сына и девушки этого не знает. И ни в телефонах сына, ни в его записных книжках никакого упоминания о Дине нет. Поражаюсь собственной доверчивости!

"Да, Виктор не будет грустить", — сказал в нашем мысленном разговоре Дин.

Неужели он похитил обоих? Что значит "не будет грустить"? Наркотики?"

Кот запрыгнул на спинку кресла, а потом на плечо спящего Сергея Викторовича, и тот открыл глаза. Осторожно взял кота и посадил на пол. Встал, потянулся, пошёл выключить телевизор. Кот присмотрелся к ковру и начал катать лапой какую-то тускло блестевшую, продолговатую штуковину.

— Что ты нашёл, Чёрный? Где взял? Авторучка? Нет. Что это такое? — хозяин отнял игрушку у кота и с минуту вертел непонятную вещь в руках.

Потом покачал головой и посмотрел в тёмное окно, словно надеясь кого-то там увидеть. Глаза его прищурились, пальцы судорожно сжались в кулаки.

"Дина я звал уже раз сто, но теперь ему не верю. Он виноват, он! Похитил моего сына, чтобы оказался подальше от меня. Где же ты, сынок? Виктор, отзовись. Витя! Это я, твой отец! Прошу тебя, не уходи к своей маме! Останься со мной в живых! Августа, может быть ты слышишь? Августа! Ребята, Витя, Августа, вы где?.."

Машина резко остановилась.

— Что случилось? — спросила Августа.

— Мне вдруг… Мне вдруг стало не по себе. Как будто жуткое что-то… нет, даже высказать не могу, слов нет.

— Я слышала, что когда становится жутко или не по себе без причины, то говорят: "Кто-то прошёл по твоей могиле". То есть, тебе жить и жить ещё. Успокойся и поехали, а то твоя мама будет переживать.

— Да, будет. Ей и так невесело жить одной… — Виктор замолчал и огляделся. — Подожди! Ты слышишь?

— Что?

— Разве не слышишь крик? Кто-то меня зовёт!

Августа прислушалась и огляделась:

— Не слышу. Может быть, Дин?

— Это не его голос. Но знакомый мне.

— Ой, слышу, да, слышу! Меня зовёт. Да, очень знакомый голос. А теперь спрашивает, где мы, Кто же это?

— Папа. Он кричал примерно так: "Где ты, сынок? Я твой отец. Не уходи к маме. Останься среди живых". Голос был голосом отца, точно! О-ох… опять… — Виктор даже побледнел и растерянно потёр лицо рукой.

— Не слышу.

— Он говорит, что ненавидит Дина, потому что Дин похитил нас. Что если я умру, как мама, то… Он замолчал. Молчит.

— Да, я услышала. Точно, твой папа, я узнала. Жаловался, что был доверчивым к Дину. Но ведь твой отец умер, а мама, наоборот, жива. Может быть, это галлюцинация?

— У нас обоих?

— Мало ли… Я не психолог. Нужно спросить психолога. Дина, например.

Виктор молчал, нахмурившись.

— Это нам показалось, — повторила она.

— Вряд ли, — со странной интонацией сказал он. — Сама подумай. Это действительно голос моего отца? Ты уверена?

— Конечно. Но тебе могло почудиться. Да ещё такая у тебя сейчас работа. А мне ты об этих ужасах рассказывал.

— Согласен, после сегодняшнего могло показаться. Могло почудиться мне и тебе одновременно, тоже не возражаю. Но, во-первых, мы слышали одни и те же его слова.

— Такое, говорят, бывает. Человек вспоминает кого-то и словно наяву слышит знакомый голос. Ты же его любил, вот и вспомнил… — Августа растерянно запнулась. — Что случилось? Что я такое сказала?

— Что я его любил и помню. Но ты?

— По твоим рассказам я немного его представляю.

— Согласен. Но как ты узнала его голос? Отец умер до того, как мы с тобой познакомились.

Они думали об этом всю дорогу и когда им открыли дверь и во время разговора… Да, во время разговора уже не только думали, но и вспоминали.

Бирюзовое шёлковое платье переливалось, как павлинье перо. Невольно следили за ней глазами. Как накрывает на стол (от их помощи отказалась), как периодически подходит к зеркалу и с явным удовольствием себя разглядывает. И говорит, говорит, только изредка обращаясь к ним и обращая на них внимание.

— Высокие серые дома. Самая серая серость. Все оттенки серости. Огромная палитра одного цвета.