Трое из двух
Шрифт:
Одна створка окна была приоткрыта. Хорошо, что здесь старые окна, и рамы распахиваются, а не поворачиваются. Уже с подоконника крикнул Августе:
— Поднимайся к двери, я тебе открою.
— Вить, сейчас они…
— Поднимайся, говорю!
Был в этой квартире тысячу раз. В темноте, не глядя по сторонам (хотя в углу светился экран телевизора), уверенно прошёл в прихожую. Почти машинально включил свет.
Григорий стоял у двери, где был, когда Виктор уходил отсюда в последний раз неделю назад. В руке держал телефон.
Виктор открыл замок, впустил девушку. Она растерянно смотрела на него:
— Никого нет? Ой!
Испуганно обошла Григория.
— Убедилась? — Виктор зашёл в ванную, кое-как отряхнул (скорее размазал) грязь с брюк и куртки, вымыл грязные руки. — Он на том же месте, где я видел его в последний раз. Вроде бы видел. В своём здешнем прошлом.
— Каком здешнем? Вить, может быть, это какая-то болезнь? Эпидемия? Может быть, заявить…
— Куда? Везде будет то же самое. Пойми, он спит!
— Кто?
— Дин. Он спит, и всё остановилось, понятно?
— Остановилось?
— Да! С того дня, когда мы прошли три двери и вернулись, прошло полгода? Ничего подобного!
— Вить, что с тобой? Что ты говоришь?
— А ты разве не помнишь, что мой отец жив, а мама умерла? Разве не помнишь, что показывала мне фотографию покойной мамы?
— Ой, да. Но…
— Вот именно. До маминой квартиры мы были тоже актёрами, потому что Дин не спал. А сейчас он отдыхает, поняла? За сутки он устал, конечно. Ну, и подумал, что никуда мы не денемся и тоже ляжем спать. Пошли!
Вернулся в комнату, ведя её за руку. Родители Гришки сидели перед телевизором. Такими он видел их в последний раз. Экран светил пустотой…
Вышли на улицу молча. Августе очень хотелось заплакать, но она стеснялась. Что толку в плаче, когда Виктору, как и ей, не по себе?
— Значит, ты думаешь, что мы не вернулись домой? — наконец спросила она. — Что действительно прошли через три двери, и это какая-то виртуальная реальность? Что Дин перенёс нас сюда на самом деле? Но слушай, он же говорил о деревне, о санатории.
— В деревне и в санатории находится он сам. А мы — здесь. Но у меня есть идея. Поедем к Дину. К тому "Дину", которого знаем здесь.
— И что ты ему скажешь?
— Пошли, пошли. Я ведь не знаю, что мы там увидим. Решим на месте.
— А наши мамы? Они же будут волноваться.
Он вздохнул:
— Мне очень неприятно это говорить, но это… это не наши мамы. Моя даже внешне немного не такая. А по разговору тем более.
— Моя тоже, — Августа не удержалась и всхлипнула. — Зачем он это сделал?
Виктор на ходу обнял её за плечи:
— Не плачь и не сердись на него. Думаю, Дин хотел нас порадовать.
— Порадовать?
— Да. Я всегда мечтал о том, чтобы стать кем-то особенным, заниматься чем-то ответственным и опасным. И очень часто вспоминал маму. Ты, наверное, мечтала о благополучной жизни, о том, чтобы не экономить каждую банкноту. И тоже думала о маме. Дин дал нам возможность оказаться в такой жизни, где наши желания исполнились.
— Но это жестоко, неужели он не понимает? Сорокалетний человек не может так поступать!
— Я не уверен, что ему сорок лет. Если всё вокруг нас ненастоящее, то почему Дин должен быть настоящим? Помнишь, каким он был раньше? Как мальчишка. И мне всё больше кажется, что он такой же, как и мы.
До машины они шли молча. И молчали пока ехали. У дома "Дина" неподвижные, похожие на манекены, стояли две женщины, одна из них с собакой на поводке. Выбираясь из машины, Виктор подумал: "Хорошо, что он живёт на первом этаже, не хочется опять изображать человека-паука".
А вслух сказал:
— Сначала позвоним в дверь.
Но никто не открывал.
— Может быть, его нет дома? — сказала Августа.
— Посмотрим!
Виктор вернулся к машине и достал разводной ключ.
— Что ты собираешься делать?
— Разбить стекло в его окне. И не говори ничего против. Нужно что-то делать, пока Дин не управляет нами.
Он подошёл под окно, приподнялся на цыпочки и аккуратно выбил стёкло. Потом осторожно, стараясь не пораниться, открыл защелку, распахнул раму и забрался в квартиру. Сорокалетний "Дин" неподвижно сидел за столом, тупо глядя в полумрак. Виктор зажёг свет и обернулся к окну и Августе:
— Ну, видишь?
— Ты прав. Он нас обманул. Пошли отсюда.
— Нет, подожди. Я хочу осмотреть этого типа и его квартиру.
— Зачем?
— Помнишь, как Дин использовал какие-то приборчики, чтобы разыграть ребят?
— Но если он не настоящий…
— А я не хочу гадать, я просто посмотрю!
Он стал обшаривать карманы "Дина" и вдруг радостно сказал:
— А, я так и думал! Вот!
— Похоже на портсигар?
— Нет, это не портсигар. Когда Дин давал мне свои аппаратики, чтобы я спрятал их в нашей квартире, то пару из них и ещё вот этот он оставил у себя. Я ещё тогда, во время розыгрыша, начал понимать, что все его умения — и мысленные разговоры, и левитация, и всякие иллюзии — на самом деле не его, а делаются с помощью специальной аппаратуры. Вот только, как этой штукой управлять? — Виктор сердито сжал аппаратик в кулаке. — Если бы знать, то мы связались бы с отцом!
— Но мы же слышали его, а у него ничего такого нет. Может быть, нам показалось?
— Не знаю, как это произошло, но это был точно он. И он мысленно говорил именно то, что должен был говорить, если мы оттуда исчезли. Ох, папа, папа!
В соседней комнате что-то стукнуло.
— Там кто-то есть! — испугалась Августа.
— Я посмотрю, кто это?
Он приоткрыл дверь. Потом тихо ахнул. И открыл дверь полностью. Перед ними оказался призрачный мужчина, в котором и Августа узнала Сергея Викторовича.