Трое из Иудеи
Шрифт:
«Что делать-то дальше?» – спрашивает, а колдуны ему и отвечают: «Вслух пожелай, владыка, куда именно бы ты хотел отправиться». Задумался фараон, нахмурил густые брови и произнёс: «Будущее желаю увидеть своей страны великой!».
Так и случилось. Растаяли в дымке стены дворца, исчезли перекошенные от страха лица жрецов и оказался владыка Египта в далёком будущем среди бескрайней пустыни. Удивился фараон, поглядел по сторонам, видит свой город Фивы занесённый песком, а на самом крупном каменном обломке там, где некогда стоял блистающий своим великолепием египетский дворец, сидит грустный иудей и мрачно смотрит вдаль,
Так обратился фараон к непонятному незнакомцу: «Что делаешь ты здесь? Что стало со столицей страны моей? Где Египет, где его блеск и величие? Почему я вижу на месте своих городов одни лишь пески и руины?». Вот сразу сколько вопросов задал фараон и получил на них один короткий ответ. Иудей медленно перевёл взгляд на угрожающе нависшего над ним владыку Египта и, грустно усмехнувшись, ответил: «Мы таки всё развалили!».
Моисей сделал паузу.
Соплеменники внимательно смотрели на пророка.
«Неужели до них не дошло?» – в замешательстве подумал бывший жрец.
Пауза длилась недолго, резко оборвавшись взрывом оглушительного подлого хохота.
До них действительно не дошло.
В пору умывать руки, но Моисей был не таков, ибо любое дело надлежит благополучно завершить. Это он усвоил ещё в бытность свою вельможей при дворце фараона. История не терпит нерешительных главарей, колеблющихся лидеров, мягкотелых уступчивых предводителей. Где они эти робкие бедняги? Кто помнит их имена? А имя Моисея хорошо запомнят, в этом великий пророк ни на секунду не сомневался.
«Бесспорно я историческая личность! – так мысленно льстил он себе. – А значит и поступки у меня должны быть с масштабом, с тем самым масштабом, который исторический. Который запоминается так, что никакой ложью его потом не исказить!».
Так вот размышляя, повёл Моисей свой народ в очередное полное опасностей и невероятных приключений странствие. А опасности на пути в страну обетованную были и впрямь нешуточные: жажда, нехватка пищи, угроза бунта, засады разбойников-бедуинов, которые только и ждали, когда в безобидный с виду оазис заглянут обессилевшие от жары путники.
Хотя что с них взять с несчастных-то скитальцев? На первый взгляд, конечно, нечего, но вот на второй и третий…
А на второй взгляд у иудеев было чем поживиться, ибо каждый покидая египетские земли да прихватил с собой что-нибудь ценное, что плохо у египтян лежало. У самого Моисея в заплечной сумке не только каменная скрижаль с законами хранилась, но и кое-что ещё под ёмким названием «золото – брильянты». Не всё ушлые новоиспечённые родственнички по семейной линии молодой жены у бывшего жреца вытянули, ибо был он даже при подготовке к свадьбе сильно бережлив…
Целых три дня без передышки отважно топали иудеи вслед за своим неугомонным предводителем и, понятное дело, возроптали нешуточно, придя в ярость поистине неописуемую. Тут уж и могучий Аарон струхнул, боясь окончательно измочалить верное оружие о чью-нибудь дубовую спину и тем лишиться последней управы на зарвавшихся наглецов.
Вот что неслось в спину твердо шагающему вперёд, презревшему все тяготы долгого путешествия бесстрашному пророку:
– Мы помним рыбу, которую ели в Египте даром, огурцы и дыни репчатый лук и чеснок. А ныне душа наша
– Полно вам врать-то! – зловеще взмахнул плёткой могучий Аарон. – Огурцы и дыни… да вы их если и видели, то лишь на картинках в каком-нибудь египетском храме. Ну а что касается репчатого лука и чеснока… то, слава Яхве, что этой дряни нет у вас в рационе, не то бы уж точно все местные бедуины к нам с ножами сбежались, почуяв эту оглушительную вонь.
– В чесноке сила мужских чресл! – визгливо прокричал из толпы какой-то плюгавый дед в чёрной кипе на лысой макушке.
– Чего?!! – громко хохотнул Аарон. – Ну да… если хорошенько этим самым чесноком чресла свои натереть, потом с такой силой бежать будешь… все рекорды бега по пересеченной местности побьешь. И впрямь сила немалая! Честно говоря, я бы не советовал, обделённым женским вниманием мужам, сильно увлекаться чесноком, ибо от сего запаха сбегут даже те женщины, которым сильно за сорок и которые мечтают выйти замуж даже за одноногого, кривого, урода эпилептика.
– Полны саркастической мудрости слова твои, – так похвалил увлекательную речь верного соратника Моисей. – Вижу, что крепко ошибался я, видя в тебе лишь орудие деяний своих, ибо мудрость твоя соизмерима с мудростью ста сов и трёх орлов высоко парящих в бескрайних небесах…
Услышав подобное сравнение все иудеи, включая самого Аарона, резко остановились прямо посреди пустыни и, разинув рты, недоверчиво уставились на несущего какую-то откровенную чушь Моисея.
Моисей и сам почувствовал – что с этими совами он явно хватил лишку, словно некий враг за язык тянул. Великий пророк тоже остановился и, потрогав раскалившийся на солнцепёке лоб с облегчением рассмеялся, весело крикнув испуганным сородичам:
– На солнце слегка перегрелся.
– А… ну тогда… – расслабленно усмехнулся Аарон. – Это дело житейское, это с каждым может случиться. Просто ты, больше нас так не пугай, лады?
– Лады!
На том странный инцидент был исчерпан.
Когда совсем уж отчаялись иудеи и стали кровожадно поглядывать на мощный торс Аарона в коем мяса было немерено, возможный всплеск антропофагии удалось предотвратить свершением очередного чуда. Снова как уже однажды было посыпались с неба на землю обессилившие тушки перепелов, которые падая тут же весьма удачно зажаривались на раскалённом, как камни в очаге, песке. Возликовали скитальцы и, несмотря на гневные выкрики Моисея, принялись с ожесточением пожирать безвозмездный дар с небес.
– Не ешьте эту птицу! – так кричал Моисей, потрясая над головой кулаками. – Ибо больна она и к пище непригодна.
Моисей и сам не знал что несёт, просто именно такие слова подсказывал ему из-за пазухи невидимый голос. Но иудеи, понятное дело, в очередной раз не послушали своего пророка как следует набив соскучившиеся по мясу животы. Не ел перепелов лишь Моисей да Аарон, который был всегда очень осторожным и, особенно, когда дело касалось безопасности своей драгоценной персоны.
Далеко уйти в тот день скитальцам так и не удалось, ибо у всех без исключения разболелись животы. Так вот и слегли всем скопом и лишь тоскливый полный муки стон нёсся над корчащимися на песке телами прерываемый лишь могучими урчаниями в раздувшихся животах.