Трое в джунглях, не считая блондинки
Шрифт:
Я подобрался.
Радовало одно: метилась змея не в меня, а в ни в чем не повинного вонючего хряка.
А между ним и свободой стоял я. Даже не знаю, хорошо это для меня или плохо.
Оказалось, что для меня (и для него) это некритично. Свин подпрыгнул, развернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, и лягнул змею задними копытами так, что она улетела прямо в подмытый склон, по которому, как по горке, я только что спустился вниз. Кабанчик резво проскакал мимо — догонять своих подружек. А змея бросилась на меня. Что за несправедливость: врагов
В лагерь я возвращался по своим следами. За мной тащился труп бушмейстера, пристегнутый к ремню Может, не самое деликатесное блюдо, но есть можно.
Когда я вернулся, Эндрю и Отавиу всё так же сидели у костра, а Келли лежала в гамаке. При виде меня она села.
— Только не говори, что тебя тоже… — она «в ужасе» закрыла рот.
Если язвит, значит живая.
— Тебе родители не говорили, что на тебе одежда горит, — ворчливо добавила она, спрыгивая с гамака. — Давай футболку зашью, в которой…
Она замолчала, отводя глаза.
— Келли, прости, — неожиданно заговорил Отавиу. — Что-то меня действительно понесло не туда…
С языка просились едкий вопрос, где они с Эндрю закопали труп настоящего Феррана, но спокойный и твердый взгляд американца заставил меня промолчать.
30. Брайан
Я подошел ближе к костру.
— Брайан, на тебя напало стадо скунсов? — скорчил брезгливую гримасу колумбиец, поворачиваясь ко мне и разбивая на осколки неловкий момент.
— Нет, это пекари, — признался я.
— Что ж ты у них хлебушка не попросил? — улыбнулся американец.
— Они со мной змеёй поделились!
Я похвастался добычей, взявшись за ее шею. Дохлый бушмейстер клацнул огромными зубами, а по мощному телу прошла судорога [1]. От неожиданности я выронил змею на землю. Испуганный колумбиец отскочил от костра с резвостью пекари. Американец сидел на месте, оцепенев. Еще раз дернувшись, тварь утихла. А если бы она по дороге проявила наклонности зомби и цапнула меня за бочок? Колени ослабели, и я присел к костру.
— Ты ее что, ж-живую п-припер?! — заикаясь и выкатив глаза, завопил Ферран.
— Дохлая была, — неуверенно ответил я и жестом попросил у Эндрю свой нож.
Тот протянул. Тоже не очень твердой рукой. Я стал отпиливать гадине голову, нож скользнул по твердой шкуре [2] и тело свернулось кольцами под моей рукой. Через несколько минут мне удалось отделить туловище от мозгов, и я бросил голову в костер. Исправился Отавиу или нет, а змеиный яд потенциальному противнику (и возможному отравителю, эта гипотеза пока не опровергнута) я оставлять не собирался.
— Фу-у! — сморщилась подошедшая блондинка.
То ли от подхваченного мной амбре пекари, то ли от вони трескавшейся в огне змеиной кожи. Теперь-то,
— Я думала, у нас Эндрю — ходячая неприятность. Но ты его сегодня побил все рекорды, — говорила девчонка, будто собиралась вручить мне лавровый венок победителя. — И в речке искупался, и на скунсов наткнулся, и бушмейстер посмертно чуть тебя не укусил, — перечисляла она, в очередной раз выдавая глубокие познания о мире колумбийской сельвы, которые сложно нечаянно подцепить из роликов на ютьюбе. Название змеи я не произносил.
— Пекари на тебе джигу танцевали, что ли? — полюбопытствовала Келли и поробывала отряхнуть мне спину, но потом махнула рукой в силу бесперспективности занятия.
Ее близость расслабляла, а невинные касания разгоняли кровь по сосудам и мысли из головы.
— Ну, почти, — ответил я, осознав, что продолжения массажа ждать не приходится.
Обезглавленная тварь дернулась в ослабевшей руке.
— Одежду доставай, — велела блондинка, на всякий случай отступившая на пару шагов. — Я быстро починю, а ты переоденешься. А тот от твоей «туалетной воды»… — она демонстративно зажала носик пальцами и прогундосила: — Тут дышать нечем.
Я вынул из рюкзака порванный в запале драки лонгслив. Блондинка схватила его и быстро сбежала от костра под навес.
— А я, пожалуй, схожу, еще сушняка наберу, — проявил с ней солидарность колумбиец.
У Эндрю то ли обоняние было слабее, то ли терпение — крепче. Я сел к огню, содрал со змеи чулок жесткой шкуры, выпотрошил и принялся ее распиливать на куски. Американец сходил к Келли за ножиком и начал обстругивать палочки-шампуры и рогатки для них.
— Где ты прячешь свою волшебную палочку? — поинтересовался я у американца негромко.
— В смысле? — так же тихо ответил он.
— Что ты сделал с Ферраном, чтобы заставить его извиниться?
— Я его не заставлял. — Додсон сосредоточенно обстругивал кончик палки, добиваясь идеальной остроты конца. — Просто напомнил ему о двух его младших сестрах.
— А откуда ты знаешь, что у него есть сестры? — напрягся я.
— Он рассказывал.
— Когда?!
— Ну, мы разговаривали… — недоуменно посмотрел на меня американец.
Мысль о том, что с Отавиу можно разговаривать, мне в голову не приходила.
— Я хотел бы попросить тебя… — осторожно продолжил Эндрю, — поумерить пыл в отношении девушки. И его не стоит дразнить, и ей отдышаться нужно.
Я кивнул. Неприятно слышать такие замечания. Особенно от такого недотепы и мямли, как Додсон. Но, увы, они были справедливы.
— Кончайте секретничать, — раздалось от навеса. — Брайан, иди переодевайся. И повесь проветриваться этот ужас, пожалуйста. Смердишь, как нищий на паперти.
Я послушно натянул идеально заштопанный логслив и еще сыроватые после «купания» джинсы. Снятую одежду повесил с подветренной стороны. И даже сполоснул руки с мылом, хотя вода у нас была в лимите.