Трое за те же деньги (сборник)
Шрифт:
Эрл поймал взгляд официантки:
— Еще кофе, ладно?
А когда она опять наполнила чашку, улыбнулся.
— Очень мило у вас здесь в округе.
— Правда, особенно когда хорошая погода.
— Я подыскиваю землю под ферму. И сегодня промок до нитки. Невозможно толком оценить усадьбы, глядя из автомобиля.
— Интересуетесь сельским хозяйством?
Эрл рассмеялся.
— Ну, даже не знаю, что сказать. Но в скором времени я должен получить кое–какую сумму и хочу вложить её во что–нибудь солидное. Слишком я устал от жизни в большом городе.
— Я вас не осуждаю и даже полностью согласна. Иногда я езжу в Филадельфию за покупками и нескольких часов там больше чем достаточно.
— Я того же мнения, — улыбаясь ей, Эрл краем глаза наблюдал за шерифом.» — Это положит конец его сомнениям», — думал он.
— Так что я собираюсь изменить образ жизни. Ведь всегда можно наведаться в большой город, если будет желание.
— А чем собираетесь заняться на ферме?
— Ну, может быть, скот разводить. Овец или бычков. Может быть, стадо молочных коров. Если только найду, что мне хочется.
— Вам нужно поговорить с Дэном Вортингтоном. Он крупнейший землевладелец в округе.
— Я так и сделаю. Но сначала хочется составить собственное мнение о здешних местах.
Эрл был рад, что она заговорила об этом сама. Это должно произвести впечатление на шерифа и дать понять, что он солидный и вдумчивый парень. Без дураков.
Шериф положил монетку на стойку и поднялся.
— До скорой встречи, Милли.
Не взглянув на Эрла, он затянул ремешок шляпы под подбородком и покинул ресторан.
— Большой начальник, да?
Официантка улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Никто так не думает о шерифе Барнсе. Он просто… — она сделала паузу, пожала плечами и слегка смешалась, заметив злость в глазах Эрла. Просто, когда кто–то в беде, прежде всего думают о нем. Вот что можно сказать.
— Милый парень, а?
Теплота в её голосе его раздражала. Уставившись на яркие огни банка, он принялся беспокойно барабанить пальцами по стойке. Неожиданно Эрл испытал чувство глубочайшего удовлетворения, что они собираются совершить налет именно в этом, подопечном чертову шерифу тишайшем городке.
Глава седьмая
На следующий день в пять часов пополудни Ингрэм играл в покер в маленьком, шумном баре. Часом раньше он приехал в Кроссроуд автобусом, в старом пальто и с помятым чемоданом. Бар был расположен в южной части главной улицы города, — одно из множества заведений, где можно поесть и выпить. Исключительно для негров.
Сойдя с автобуса, Ингрэм разговорился с несколькими завсегдатаями, тершимися у входа в бар, расспрашивая о городишке и возможности устроиться на работу. Обладание информацией, которая вдруг кому–то понадобилась, придала им вес в собственных глазах, и все загалдели одновременно и с огромной скоростью, перебивая и противореча друг другу.
Ингрэм вежливо выслушал беспорядочный поток догадок и мнений, смеялся и одобрительно качал головой, когда кто–то свои сведения пересыпал ироническими шуточками. Люди эти были рабочими, в большинстве своем дружелюбными и вежливыми людьми. Ингрэм знал, что они обидятся на любое проявление нахальства, свойственное цветным из большого города. Жизнь его научила, что высокомерный негр — это потенциальный источник неприятностей для других чернокожих. Кроме того, он по большей части смертельно скучал в обществе праведников, выискивающих чужие ошибки. Зато был скор на критику других цветных, занятых только своими заботами…
Болтая, Ингрэм неожиданно увидел техасца Эрла Слэйтера. Тот шагал по противоположной стороне улицы. На какой–то миг они отсутствующе уставились друг на друга. Лица не дрогнули, но в густевших сумерках Ингрэм разглядел, как внезапно Эрл напрягся, даже походка переменилась. И он знал, что причиной тому был он сам.
" — Достаточно только увидеть меня, как он вскипает ", — понял Ингрэм. Эта мысль вызвала мгновенную вспышку стыда, зажегшего румянец на щеках. Пройдет много времени, прежде чем он забудет сцену у Новака, забудет тяжесть руки, опустившейся на лицо…
Один из местных предложил зайти в бар и выпить по стаканчику. Ингрэм провел за пивом не меньше получаса, когда кто–то за покерным столом в конце зала объявил, что нужен партнер. Ингрэм оказался единственной подходящей фигурой. Он пытался отговориться, его обхаживали и соблазняли, пока Ингрэм не понял, что усиленно отказываясь играть он привлекает к себе внимание.
А после четверти часа игры он понял, что за столом сидит шулер.
Его не волновала возможность проигрыша в нечестной игре. Он мог обыграть обманщика с закрытыми глазами, да и ставки были слишком маленькими, чтобы опасаться. Они играли по четверти доллара, записывая долги на бумажке, чтобы не было видно никаких денег, если заглянет шериф. Но шулерские игры обычно заканчиваются скандалами и потасовками, уж это Ингрэм знал твердо, а он не мог себе позволить оказаться участником свары.
Шулер сидел от Ингрэма справа, — высокий желтокожий мужчина по имени Адам. У него были огромные зубы, голова, как пушечное ядро, и наглые манеры. Он постоянно болтал и смеялся, выпрашивая у судьбы хорошие карты, стенал в притворном отчаянии, когда те выпадали другим игрокам. Прием, который он использовал, был примитивен и рискован. В настоящей игре его бы накрыли в первые две сдачи.
Адам пользовался краской для пометки старших карт. За его левым ухом был прикреплен тоненький тюбик с клейким красящим веществом, и трогая тюбик кончиком пальца, он мог нанести мельчайшие отличительные знаки на обратную сторону тузов, королей, дам и валетов. Он знал, что может быть разоблачен при каждой сдаче, и жадно использовал свое преимущество, выигрывая ставку за ставкой. И при этом пронзительно смеялся, радуясь своей удаче.
" — Если бы он хоть делал все не так демонстративно», безнадежно сокрушался Ингрэм. Выигрыш Ингрэма оказался несколько выше, чем при среднем везении. Он просто назначал ставку, предъявлял карты и жаждал подходящего случая тактично выйти из игры.
— Твоя сдача, — спокойно сказал человек, сидевший напротив него. — И поаккуратнее с картами, понял?
Его звали Ральф, и другие выказывали ему знаки уважения. Играл он солидно и осторожно. В глазах под тяжелыми веками вспыхивали искорки живого ума.