Трофей для тирана. Том 1. Черный король
Шрифт:
Он шагнул назад в спальню. Только тогда Кенли поднялась, не зная, куда именно ей деться и что делать с пледом. Она неловко стянула его с себя, но принц вдруг обернулся:
– Можешь оставить его себе, - сказал он и жестом дал понять, что она может идти за ним, чтобы покинуть его покои тем же путем, каким пришла, а сам вновь направился к балкону.
Кенли хотела выбежать из спальни - так ей было неуютно. Она закуталась в плед, понимая, что ее знобит, и поспешила к двери. У нее даже слезы подступали, но не накатывали на ресницы, а застревали где-то в горле.
– Ты
– внезапно спросил принц.
Кенли обернулась. Его лицо она не могла различить за полупрозрачными шторами, но ей казалось, что силуэт у окна все же смотрит на нее.
Ответить она не смогла, потому принц сообщил ответ сам:
– Все для того, чтобы я посмотрел, кем ты стала.
– И что?
– жалобно спросила Кенли, боясь даже думать, на кого она похожа.
– Я посмотрел. Теперь иди.
После этих слов он точно отвернулся и вышел на балкон, словно ему было важно посмотреть на большую полную луну, зависшую над городом. Ночь действительно помогала ему думать.
Глава 3 - Опасные игры
После встречи с принцем Канелия долго не понимала, что именно ее так встревожило, а потом решила, что так ее могли проверять. Неожиданное появление, странные слова и вот она уже едва не забыла о своей цели, быть может даже невольно выдала себя. Особенно Канелию пугало абсолютное незнание о жизни и манерах принца. Она так увлеклась изучением короля, что позабыла о его сыне, и никто не напомнил ей о его существовании. Почему-то Ноктема никто не упоминал, рассказывая о королевском окружении. Герцоги, графы, шуты и даже их любовницы, но никак не принц, словно он и не был частью его окружения.
Канелия даже пыталась вспомнить, каким он был в тот далекий день, в ее последний день на землях Астора, но в памяти находила лишь имя. Король говорил с ним, а значит, он был там, но в памяти своей она не могла найти никого похожего на наследника короны, каким бы юным он н был в те времена.
Все, что Кенли знала о принце, это то, что свое двадцатилетие он отметил несколько лет назад. Даже о его матери Канелия ничего не смогла узнать. Королева была, а потом исчезла из жизни короля, кажется, она ушла в монастырь или, быть может, просто сбежала от тирании супруга. Точно никто не знал и обходился лишь намеками, явно не желая говорить на подобные темы.
Ко всему прочему странный плед, полученный в подарок, злил Канелию, и в то же время она с радостью накрылась им ночью. Ей нравились его прикосновения. Они успокаивали и приводили все внутри к печальному умиротворению. К утру ей хотелось, чтобы ничего не происходило. Она нуждалась в покое и времени на размышления, а играть была совсем не готова и радовалась, что король ранним утром затребовал к себе других пленниц.
Этот день после самой странной ночи она хотела провести с книгой в руках, даже если мысли будут мешать ее читать.
Именно так она и сидела с пледом на плечах, когда прибежала Нина, взволнованная и бледная, словно увидела призрака.
Кенли только посмотрела на нее, не имея никакого желания реагировать.
– Срочно одевайся, приводи себя в порядок! Сюда идет принц!
– выпалила Нина, размахивая руками.
– Я не знаю, чего ждать от этого избалованного мальчишки, не знаю, что ему надо, но смерть тому, кто ему не понравится, так что постарайся, Кенли! Он может погубить всех нас!
Она буквально схватила Кенли за руку и дернула на себя, пытаясь заставить действовать, но Канелия только растерянно моргнула. Зачем днем она понадобилась принцу, она не знала. Как ему угодить - тоже. Одно было ясно: ни красные губы, ни откровенные платья ему неинтересны.
– Оставьте нас!
– внезапно приказал принц, застывший в дверях.
Нина тут же упала на пол и склонила голову. Так она поступала при виде любого вельможи. Как женщина она уже никого не интересовала, кроме разве что неприхотливой и грубой местной стражи, а потому боялась разгневать даже дворовых псов.
Кенли же присела в поклоне, радуясь, что в своей комнате она ходила в длинных простых платьях и не красила ни глаз, ни губ. Даже волосы ее были закручены в бесформенный узел на макушке.
Принц тоже выглядел иначе. На его лице уже не было щетины, и он вновь стал походить на юнца, только смотрел на всех свысока.
Одет он был по последней моде. Воротник белоснежной рубашки выглядывал из-за расшитого ворота длинного камзола, подол которого закрывал ноги до середины бедра, но на руках его не было ни одного перстня, словно свое состояние ему не нужно было доказывать, в отличие от большинства модников, одевающийся так же.
Он молча изучал Канелию взглядом, пока слуги ставили в центре комнаты высокий квадратный стол, устанавливали рядом с ним стулья с диковинно высокими ножками, но идеально подходящими к принесенному столу, располагали шахматную доску, расставляли фигуры и наполняли два бокала багрово-красным вином.
В комнате запахло вишней и корицей. Только тогда Канелия поняла, что все это время внимательно смотрит на Ноктема, прямо в его темные глаза, и не таится, словно ее вид и взгляд не могли выдать правды о ней и ее мыслях.
Когда дверь закрыл безмолвный смотритель дворца, подгонявший слуг, принц жестом предложил Канелии занять одно из мест за столом.
– Я пришел предложить тебе игру, - сказал он, расстегивая камзол, чтобы было удобнее сидеть.
Канелия уже не сомневалась: ее проверяют, но что с этим делать, она не знала, потому старательно изобразила улыбку и села за стол, заранее зная, что должна проиграть.
На этот раз принц не стал разыгрывать фигуры, а походил белой пешкой, взял свой бокал и сделал глоток.
Канелия походила черными и тоже попробовала вино, буквально пригубила, чтобы ощутить вкус.
Принц сделал новый ход и заговорил:
– Суть игры очень проста. Ты задаешь вопрос мне, я отвечаю. Затем спрашиваю я, и отвечаешь ты. Самое забавное в том, что врать нельзя.
Он улыбнулся, и в этой усмешке она увидела ту самую ненавистную улыбку короля. Игра была не на шахматной доске и даже не в предложенных правилах, она была во всем, и потому была действительно страшна. Она видела, что ее противник явно смотрит в суть.