Трофейная жена для лорда-дракона
Шрифт:
– Я слышал, что мелкая дрянь идёт на поправку. – Проворчал Эвлин, скорчившись так, словно на него повеяло вонью навозной кучи. – Вот бы пробраться к ней ночью в спальню и придушить подушкой. Ума не приложу, почему они так носятся с этой нищенкой.
Таэль согласно закивал, шумно отхлебнув вина из своего кубка, и потянулся было к кувшину с остатками, но Эвлин ловко перехватил его из руки брата, опорожнив его в свой кубок. Средний брат в ответ на это смог лишь с сожалением проводить последние бордовые капли, упавшие не в его бокал.
– Какое тебе вообще до неё дело? – пожал плечами Румо. – Она нам не родственница и на наследство не претендует. Хочет мать с ней возиться, пусть возится. Мне лично всё равно.
Эвлин усмехнулся и слегка подался вперёд, перехватив кубок двумя пальцами за край чаши, как часто делал их отец.
– Это тебе-то всё равно?
Румо уверенно и спокойно выдержал его насмешливый пристальный взгляд.
– Ты наверно и рад был бы, если б она в себя пришла, да?
Вообще, мальчишка всегда гордился своей способностью к самообладанию, но сейчас был неприятно удивлён тем, как от смущения запекло его щеки.
– Глупости. Мне всё равно. – Сказал он и демонстративно раскрыл книгу, которую держал на коленях. “Искусство войны” писано рукой Мастера Солнца” – гласила позолоченая надпись на ее бархатной обложке.
– Ты прав. Мать так возится с ней, словно она ей родная. – Улыбнулся Эвлин, продолжая сверлить его взглядом. – Ночи не спит… читает ей, хоть бедняжка и вряд ли её слышит… Неужели ты думаешь, что после всего она позволит тебе забрать её себе?
– Что?
Румо скривился, выглянув из-за книги. Эвлину было шестнадцать лет, а ему тринадцать. Казалось бы, всего три года разницы, но какая же это была пропасть! С некоторых пор злые шутки Эвлина стали куда скабрёзнее, и не только вину, в качестве своеобразной демонстрации своей взрослости, он стал уделять особое внимание.
Румо, любивший в одиночку бродить по Грэйн-холлу и наблюдать за его обитателями, уже не раз подслушивал болтовню служанок об Эвлине. Она касалась всё больше таких тем, о которых мальчишка в свои тринадцать хоть и был осведомлен, но не мог слушать, не краснея до самых кончиков ушей. А слышать от брата намёки о себе в таком ключе и вовсе было для него дикостью. Тем более, о нём и Тамиле Келеспи.
– Бедный Румо… ты же из нас самый умный, разве нет? Или в твоих книжках ничего не написано о том, что за таких родовитых мальчиков, как ты, бесприданниц не выдают, но и в постель к ним заглядывать не разрешают?
Оглушительно захлопнув книгу, Румо демонстративно поднялся и, сунув её под мышку, направился прочь из гостиной.
– Эй! Ну куда ты сорвался? Неужели не хочешь узнать, что сделать, чтобы это исправить?
Он не хотел ни останавливаться, ни оборачиваться, но почему-то всё равно это сделал, нарвавшись на очередную ехидную усмешку старшего брата.
– А говорил, что тебе всё равно. – Зло рассмеялся тот и шумно отхлебнул из кубка.
Румо поджал губы, но всё равно выждал пока Эвлин не продолжит. Нет, он даже себе не мог до конца в этом признаться, но Тамила Келеспи… интересовала его именно в этом ключе. И всё же она была совершенно непохожа на всех девчонок, которых он видел и до неё, и после…
Говоря по правде, на всех них ему было действительно наплевать, но не на неё. Красивая этой своей нежной кукольной красотой, она к тому же была очень живой и умной. Из всех её приметных качеств его раздражала только её наивность и эта бездумная доброта ко всему живому вокруг.
Чего только стоили слёзы, которые она вздумала лить по бабочкам! А ведь она сама предложила помочь Руммо наловить их, когда увидела, что тот направился в поле с сачком. Но как же противно и кисло ему стало, когда он в каком-то странном порыве благодарности, решил после всего преподнести ей созданное из них панно.
Он почти возненавидел её в тот момент, ведь она не только рыдая назвала его убийцей, но и испортила такую прекрасную композицию, решив похоронить никому не нужных насекомых в саду.
Румо ведь не спал всю ночь, собирая её для Тамилы, а та посмела так поступить с его подарком. Он был так на неё зол, что когда Эвлин и Таэль решили проучить её за кражу какой-то никому не нужной броши, ни с того, ни с сего взялся им помогать, хотя раньше никогда не поддерживал их издевательств над сироткой.
Но потом… вся эта история с побегом, её странная болезнь и навязчивая мысль о том, что Тамилу чуть не украл у него из-под носа какой-то безродный грязный оруженосец… Позволили Румо понять, что хоть он ещё и не знал, зачем именно Тамила Келеспи была ему нужна, отдавать её кому-либо он не собирался.
– Неужели ты никогда не задумывался над тем, зачем она здесь? – Принялся рассуждать Эвлин, вальяжно откинувшись в отцовском кресле. – Дочь лучшей маминой подруги? Пф… как бы не так. Ты, может и не помнишь эту сумасшедшую, которая повесилась в гостевой комнате, а я помню. И они с матерью были друг другу кем угодно, но только не подругами. Кажется, даже отец заходил к этой Вирее Келеспи чаще, чем наша мать. Тут должно быть что-то ещё… а раз ни рода, ни приданного у Тамилы Келеспи нет… значит, она имеет другую ценность. И если лишить её этой ценности, то скорее всего, она перестанет быть интересна родителям, и тогда её низведут до уровня слуг. А после, – хитро улыбнулся Эвлин, – после… всем будет всё равно, что с ней станет.
Румо задумался. В словах Эвлина, который всегда больше блистал красноречием и смазливой внешностью, чем умом, было рациональное зерно. Румо действительно никогда раньше не задумывался над тем, зачем Тамила была нужна его родителям, а, вероятно, стоило.
– И в чём же её ценность, по-твоему? – спросил он.
Эвлин смачно причмокнул, смакуя не положенный ему напиток.
– У меня тоже оба глаза на месте. Я вижу, что эта тощая дурочка вырастет совсем не страхолюдиной. Наверно отец знает, как подороже продать её девичью ценность. Да, она не из особо знатного рода, но всё же. Наверняка у него на примете есть какой-нибудь старый и страшный несговорчивый лорд из кабинета министров, который, в обмен на руку красивой молодой дворянки, станет значительно сговорчивее.
Румо недовольно поморщился. Не столько от мысли о старом и некрасивом лорде, ведущем под венец повзрослевшую Тамилу, сколько о том, что на привлекательной внешности и красноречии таланты его брата всё же заканчивались.
Лишь на минуту задумавшись над логикой его размышлений, Румо сразу, даже несмотря на свои тринадцать лет, стало ясно, что всё это слишком сложно и неоправданно, чтобы оказаться правдой. Вместо того чтобы тратить столько времени и сил на уход за сиротой, их отец скорее бы нашёл другой, менее чистый, но зато куда более эффективный способ склонить кого-то из совета на свою сторону. Но всё же Эвлин подкинул ему очень интересную мысль для размышлений.