Трон знания. Книга 3
Шрифт:
— Простил? Когда?
— Когда она стала матерью.
— Вы что-то путаете.
— Ты думаешь, что если родилась женщиной, то Бог от тебя отвернулся? Ты ошибаешься, Сэна. Даже если некому вытереть тебе слёзы и кровь, если некому тебя приласкать и помочь встать на ноги, Бог всегда рядом, даже если ты думаешь, что он бросил тебя. Но пока ты терпишь и молчишь, он не знает, что тебе нужна помощь. Он думает, что тебя всё устраивает. Когда тебя обижают, сопротивляйся. Когда страдаешь, не молчи. Когда
Из подсобной комнатки вышел муж Сэны:
— Ну хватит.
Малика посмотрела женщине в глаза:
— Расскажи всё моему другу, Сэна. Ради своего ребёнка расскажи. И ничего не бойся. Бог будет рядом.
— Проваливай, или я тебя вышвырну! — прикрикнул хозяин.
— Сэна, пойдём со мной, — прошептала Малика.
Женщина виновато улыбнулась:
— Возвращайтесь к весёлым старушкам в белых платочках, аспожа.
Малика двинулась между полками, заставленными бутылками с уксусом и подсолнечным маслом. На полдороге обернулась:
— Больше не трогай жену.
Мужчина хлопнул Сэну по спине; женщина упёрлась огромным животом в прилавок.
— А то что?
— Повторяю последний раз: больше никогда не трогай жену!
— Мне стало интересно. Если я не подчинюсь моруне, что будет?
Дверь в лавку открылась.
— Малика!
— Я почти закончила, — сказала она, посмотрев через плечо.
Сложив руки на груди, Эш привалился к дверному косяку:
— Я подожду.
Малика обратила взгляд на мужа Сэны:
— Что будет?
— Ну да. Что будет, если я, например, расквашу ей лицо?
— Бог говорит: «С родителями будь заботливым, с детьми добрым, с женой нежным. Ибо приду я и встану на защиту беззащитных».
— Бог говорит: «Учи жену до смерти». — Улыбаясь, хозяин погладил Сэну по голове, задержал лопатообразную ладонь на затылке. — Я буду учить её до смерти. — И вдруг резко приложил женщину носом к прилавку.
У Эша отвисла челюсть.
— Какого хрена… — Ветон пошёл вдоль стеллажей.
— Бог уже рядом. Беги! — крикнула Малика хозяину.
Стискивая кулаки, мужик выскочил из-за прилавка:
— Пошла вон!
Малика схватила бутылку с маслом за горлышко и, опередив ветонского командира на пару шагов, с размаху заехала бутылкой в мясистое лицо. Муж Сэны, не издав ни звука, рухнул на пол.
Глядя на осколки, усеявшие выскобленные половицы, на ручейки крови и масла, Эш проговорил:
— Что ты сделала?
— А что я сделала? — переспросила Малика деревянным голосом.
Приподняв голову хозяина за волосы, Эш глянул в окровавленное лицо:
— Ты могла попасть в висок.
— Но ведь промазала.
— Ты учишь жену поднимать руку на мужа.
— Да. Учу. — Малика устремила взгляд на Сэну, закрывая ладонью разбитый нос, та еле стояла на ногах. — Ты как?
— А если бы ты не уложила его с первого удара, а я не успел подойти? — не успокаивался Эш.
Малика посмотрела на горлышко бутылки в своей руке, с трудом разжала дрожащие пальцы; стекло цокнуло о пол.
— Я уложила его с первого удара.
— Я должен тобой восхищаться?
— Как мужчина, наверное, нет. Но как защитник — однозначно.
Эш взял с полки несколько головных платков, дал Сэне:
— Прижми к носу. — Кивнул Малике. — Я возьму вину на себя.
— Мне не нужен защитник.
Эш выскочил из магазина, вернулся со стражами. Вслед за ними появился Адэр. Посмотрел на Сэну, прошёлся вокруг хозяина, приблизился к Малике:
— Тебя ни на секунду нельзя оставлять одну. Ты становишься непредсказуемой.
— Мне есть с кого брать пример.
— С меня?
— У меня много учителей. — Малика опустилась на корточки, закрыла лицо ладонями.
Адэр поставил ногу хозяину на грудь:
— Он тебя ударил?
— Нет, — всхлипнула Малика.
— Но ты плачешь.
— Я ничего не могу изменить.
— Нельзя спасти тех, кто не хочет спасти себя сам.
Малика вытерла рукавом мокрые щёки и поднялась:
— Если человека с колыбели ставят на колени, он потом всю жизнь стоит на коленях и даже не догадывается, что можно встать в полный рост. Я ничего не смогу изменить.
Адэр пристально посмотрел на дрожащую как осиновый лист Сэну:
— Я смогу.
Стражи вытащили бесчувственного хозяина на улицу, бросили возле двери. Малика вывела Сэну. Прижимая к носу окровавленные платки, она уселась в пыль возле мужа. Парень улёгся возле её ног и, щёлкая зубами, принялся ловить ползающих между лапами муравьев. Селяне столпились перед лавкой. Никто не интересовался, что произошло.
Малика пробежалась взглядом по селянкам. Плоские, в вязаных кофточках и бесформенных юбках, с тусклыми лицами и невыразительными взглядами, они стояли позади своих мужей, отцов и братьев. Отражение высшего общества в искривлённом зеркале: мужчины везде занимают главенствующее место.
Эш похлопал хозяина лавки по щекам. Тот зашевелился, застонал.
Адэр щёлкнул пальцами:
— Смотри на меня.
Хозяин с трудом сел. Поднял голову. Нос был свёрнут на бок, на щеке кровоточили резаные раны, один глаз заплыл.
— Если ещё раз ударишь жену, я вернусь, и мои воины сломают тебе руки, — сказал Адэр. — Если пнёшь её, они сломают тебе ноги. Если оскорбишь, они выбьют тебе зубы. Если ребёнок родится больным или мёртвым, они утопят тебя в колодце.
Посмотрел на селян: